— Тоже на это надеюсь. — Я бросила конверт на стол. — Очень надеюсь.
На студии царила привычная суета. Бегали полуголые девушки, парни щеголяли топлес, демонстрируя бронзовый загар, осветитель кричал и ругался, когда они спотыкались о протянутые в коридоре провода.
Где-то играла музыка, пыхтел кофейный автомат. Обычный день на студии, обычная суматоха, голые люди, шуточки на грани, запах дешевых духов и кофе. Знаете, все это странным образом меня успокоило, есть в жизни хоть что-то постоянное.
Я переоделась, взяла свою тележку, заполнила кофеварку… Интересно, есть ли в мире хоть одна студия, где напитки и влажные салфетки актерам приносит акционер? Я даже рассмеялась, представив подобное.
— Тая, — услышала я знакомый голос и обернулась. — Ты уже слышала? — спросила догоняющая меня Мира.
— Что?
— Говорят, Лика утопилась. Представляешь?
— Нет. И не хочу представлять. — Я снова пошла вперед.
— Она ведь это не из-за нас?
— Из-за кого «нас»? — уточнила я.
— Из-за студии, съемок, из-за… — Она вдруг замолчала, а потом беспомощно добавила: — Из-за всего.
— Вряд ли. — Я внимательно посмотрела на девушку, заметила темные круги под глазами, сеточку лопнувших сосудов в зрачках, мятый пиджак и легкую небрежность в прическе. — Мира, у тебя все хорошо?
— Что? — переспросила она и рассеянно ответила: — Да. У меня все нормально, кажется. Просто Лика… Как ты думаешь, она же не могла… — Так и не договорив, девушка вдруг добавила: — Я же ничего плохого ей не хотела, клянусь.
— Мира, — я поставила тележку и посмотрела на девушку, — Что происходит?
— Ничего, — сдавленно ответила она и, будто желая убедить то ли меня то ли себя, повторила: — Ничего, ясно. — И быстрым шагом направилась в павильон.
— А ведь она ответила, — произнесла я ей в спину. — Ответила, когда я спросила, кто вербует девушек для частных секс вечеринок.
— Кто? Что ответил? — она обернулась, и я увидела, как Мира бледна.
— Она сказала, что хватит с нас всех одной всезнайки на студии. — Я продолжала смотреть на девушку. — Странное дело, ты знаешь все обо всех. Ты всегда в курсе кто куда пошел, кто с кем спит перед камерой и без нее, кто хочет получить новую роль. Ты даже знаешь, о чем Алла Сергеевна говорит по телефону. Все, кроме того, кто платит девушкам этой студии за секс вечеринки. Это странно, не находишь?
— Прекрати, — жалобно попросила она. — Пожалуйста.
— Именно поэтому ты сейчас места себе не находишь. — Я кивнула. — Ты не по Лике плачешь, а потому, что боишься, что именно ты поспособствовала ее самоубийству.
— Тая, ты не понимаешь… — она умоляюще сложила руки.
— Да, я много не понимаю, например того, зачем ты послала приглашение мне?
— Да затем! — выкрикнула она, и парень что в этот момент открыл дверь съемочного павильона, вздрогнул. — Затем, чтобы ты поняла, мы здесь не причем. Мы просто давали им возможность заработать. Никто никого не заставлял, ясно? Им платили, они работали!
— Мира, — я покачала головой. — Зачем это делала ты?
— А это она объяснит, — раздался ледяной голос, и я оглянулась. На лестнице позади нас стояла Алла Сергеевна, а рядом с ней… — в моем кабинете прямо сейчас, если не хочет иметь дело с полицией. Насколько я знаю, в уголовном кодексе есть статья «доведение до самоубийства»?
— Есть, — ответила Влад, не сводя с меня взгляда.
— В мой кабинет, живо! — приказала продюсер и, развернувшись на каблуках, стала подниматься по лестнице.
Мира, трагично всхлипнув, торопливо последовала за ней. Я, малодушно вцепившись в тележку и хотела просто пойти дальше. Хотела сделать вид, что ничего не происходит. Но видимо актерских данных не хватило. Или мужчина плевать хотел на них с высокой колокольни, потому что в следующий миг, Влад схватил меня за руку и дернул в сторону. Тележка стукнулась об стену, что-то мелодично звякнуло.
— Влад я… — теперь в моем голосе слышались просительные нотки, как совсем еще недавно в голосе Миры.
Но он, не слушая, втащил меня в комнату, уставленную стеллажами и шкафами. На полках громоздились упаковки с салфетками, полотенцами, моющими средствами. В шкафу за стеклом стояли пачки кофе и чая, а в дальнем конце хозяйственного склада хранили лекарства и даже алкоголь в запертом шкафу. Втащил и раздраженно хлопнул дверью с такой силой, что, наверное, полстудии слышало.
— Влад я…
— Что «ты»? — он смотрел на меня своими черными глазами, в глубине которых горела ярость. — Что ты хочешь мне сказать? Объяснить, почему выскользнула из постели, пока я был в душе, словно шлюха, которую можно снять на час?
— Вот это как раз объяснять не намерена. — Я сложила руки на груди и прислонилась к стене. — Я не твоя собственность и хожу куда хочу. Так же как и ты. Кстати ты сдал билет? И раз уж ты в настроении ругаться, то каким словом ты назовешь мужчину, который вечером спит с женщиной, а ночью улетает в другую страну, даже не предупредив ее?
— Придурком. Но поскольку я не улетел, вряд ли этот эпитет применим.
— Ты прошел электронную регистрацию на рейс. Я видела сообщение.
— Электронную, а не фактическую. Электронная прошла автоматически, раз я не сдал билет, — раздраженно сказал он. — А я его не сдал. Мало того, купил второй, представляешь? Хотел предложить одной гордячке слетать со мной в Париж. — Он вдруг поднял сжатую у кулак руку и с силой ударил о стену над моим плечом, заставив меня вздрогнуть от неожиданности. — Представляешь, что я почувствовал, когда ты исчезла?
— Представляешь, что я почувствовала, когда увидела то sms? — горько спросила я.
— Ты ушла, — шепотом повторил он. — Твой телефон… Ты так и не купила новый.
— А ты звонил? — не поверила я.
— Пять раз, совсем, как юнец, перед первым свиданием. В кого ты меня превратила? — едва слышно спросил он, наклоняясь ко мне.
— А ты меня? — так же тихо спросила я. — Хоть бы намекнул о дальнейших планах.
— Хоть бы раз обмолвилась, что это тебе нужно. Что я тебе нужен! Зачем девушке принципами, извращенец вроде меня?
Мы стояли так близко друг к другу, что стоило шевельнуться, как наши тела соприкасались. Мы смотрели друг на друга и продолжали задавать вопросы.
— Сама не знаю, — выдохнула я. — Но нужен однозначно. Видимо, придется это выяснить. Придется научиться разговаривать, а не только…
Он положил руки мне на талию и сжал.
— Точно. Придется.
Он все-таки коснулся моих губ своими. Все-таки поцеловал, но на этот раз робко, почти просительно, словно боялся, что я его оттолкну. Словно на самом деле на первом свидании. Но я не оттолкнула, скорее уж наоборот, прижалась всем телом, желая снова ощутить вкус его губ, их сладость и мягкость, их настойчивость и твердость. Все разом. Все от чего у меня начинала кружиться голова, и подгибались колени.
