Запустив руку в карман брюк, Прайд достал оттуда что-то маленькое и тут же кинул мне, принуждая убрать руки от обнаженной груди. Отвлекаясь на пачку презервативов, я пропустила тот момент, когда он полностью разделся. Взгляд упирается в его большой эрегированный член, и я поняла, что начинаю дрожать. Дрожать не от отвращения или возбуждения, а от того, что совершенно не понимаю, и как такая громадина может во мне поместиться?
«Будет больно, — мгновенно пронеслось у меня в сознании, заставляя боязливо сжать ноги, — очень больно!»
Это было впервые, когда я видела мужское достоинство, воплоти и крови. Аккуратная головка отблескивала, словно была из стекла, и это было видно даже при бледном свете ночника. Удивительно эстетичный, ровный и, сама не понимаю почему, так сильно напоминающий мне мрамор. Может из-за орнамента набухших вен, а может из-за того что показался мне каким-то совершенно-красивым.
Рука сама потянулась к нему на встречу. Подушечки пальцев коснулись невероятно нежной, пульсирующей головки, и я услышала, как от этой близости Ник подавил болезненных вздох, заставляя меня отдёрнуть руку. Отступив назад, натыкаясь на кровать, я не справилась с равновесием, падая на прохладное одеяло. Нависнув надо мной словно огромная, широкоплечая гора, Прайд опустился коленом на кровать, от чего я снова подтянулась назад, добираясь до самого изголовья.
Я чувствовала, как от каждого его движения мой упругий матрас прогибается, словно я лежу на мягком сливочном суфле. И Николас так близко, опасно близко. От его хищного приближения грудь содрогается от волнения и трепета. Тело сводит в мучительной истоме, и я впервые ощущаю себя в подобном возбуждении или… страхе? Сама не знаю, и не хочу знать. Сознание начинает отключаться, утопать в его пьянящем аромате крепкого виски и шоколада. Нежная головка скользит по бедру вверх и всё… больше не стыдно. Вся моя совесть разом умолкла, словно у неё живьем вырвали язык.
Прайд, гладит мои бёдра, сжимает ягодицы с такой невероятной силой, что я вынуждена оторваться от него, болезненно простонав. И это всё… первый стон разрезает пространство комнаты, не позволяя замолкнуть. Его губы скользят по моей груди, поочерёдно сжимают соски, заставляя выбирать спину навстречу его горячему языку. Как приятно.… Как удивительно! Шею сводит от удовольствия, когда волна мурашек покрывает моё дрожащее тело.
Я сжимаю его волосы, всё больше и больше прижимая к своей груди. Не хочу, чтобы он останавливался, не хочу, чтобы это прекращалось. Но этого всё равно мало, всё равно не достаточно чтобы наконец-то расслабиться. Клитор сводит от боли, отчего рука сама тянется вниз. Нужно расслабиться, снять то напряжение, которое пробудил во мне Ник наравне с удовольствием.
Но, он не позволил. Опережая меня, Прайд неторопливо стянул с моих бёдер последнюю преграду от моего полного обнажения и тут же скользит пальцем между влажных складочек, останавливаясь на самом заветном месте дрожащего тела. Очередной стон вырвался из моего горла и тут же застыл на его губах. Касаясь их языком, он проникал мне в рот, пока его настойчивые пальцы кружили по клитору, заставляя сходить с ума. В одно и то же мгновение мне хотело прекратить всё это, хотелось остановиться от стыда и смущения и тут же самой кричать на всю комнату, чтобы он даже и не вздумал останавливаться. Сладкая волна неги растекалась от живота и выше.… Всё выше! И выше! Ещё сильней! И быстрей! О Господи! Да! Именно так и не иначе!
Звук собственного стона оглушил меня, когда сладостная волна достигла головы яркой вспышкой, заставляя ненадолго отключиться. Но стоило всему этому наслаждению отступить, как я тут же ощутила болезненное давление между ног. Наверное, Ник хотел перебить боль от проникновения моим первым оргазмом, и у него это практически получилось, если бы он не стал тратить время на то, чтобы надеть резинку.
— М… — не сдержала мучительного стона, отстраняясь от его члена.
— Ч-ь… — прохрипел мне в висок горячим дыханием. — Расслабься бемби, иначе будет ещё больней.
Но расслабиться не получалось. Каждое его неспешное продвижение по моему влагалищу отзывалось мучительное резью. Слишком большой член доставлял слишком много дискомфорта и боли. Прайд отступал и снова продвигался. Всё глубже и глубже, пока в одно мгновение не навалился на меня всем телом, избавляясь от последней преграды к получению собственного удовольствия.
Болезненно вскрикнув, впиваясь ногтями в его твёрдые плечи, я терпеливо дожидалась, когда он наконец-то получит желаемое. На это раз всё было иначе, и этот секс был совершенно не таким как ещё пяти минут назад. Лёжа под ним, содрогаясь от каждого толчка, что постепенно начинали ускоряться, я впервые ощутила настоящий стыд. Теперь мне на самом деле показалось, что мной просто пользуются, а ведь именно так будет с Джейем, если Ник всё же решит отдать меня ему.
Совершив свой последний толчок, Прайд ненадолго завис надо мной, держась на предплечьях, пока мы устало переводили дыхание:
— Очень больно?
— Терпимо, — откровенно соврала, не имея ни малейшего желания, ни храбриться, ни давить на жалость.
— Сейчас, — слегка привстал, полностью выходя из меня, — Я ненадолго воспользуюсь твоей ванной, а ты пока отдохни.
Ещё немного полежав, я оставила кровать, надевая халатик. Десять минут назад я стала женщиной. Настоящей женщиной, но единственным что об этом свидетельствовало, было слегка измазанное в кровь бедро, немного крови на белоснежном пододеяльнике и лёгкая боль во влагалище, а в остальном же всё было, как и всегда. Пусто и грустно…
Как и Ник и обещал, вышел уже спустя каких-то пять минут. Белоснежное полотенце красовалось вокруг его бёдер, словно символизируя мою победу над этим мужчиной. Радоваться которой мне пришлось не дольше чем до выхода из душа. Когда я вернулась в спальню, не было ни Прайда, ни его одежды, ни окровавленного пододеяльника…
НИКОЛАС
Чувствую себя мальчишкой, и кто бы только объяснил какого дьявола я забрал пододеяльник? Ведь никто не говорил, что нашим с ней сексом Даян решит воспользоваться, чтобы посеять между нами с Джеймсом ещё больше недопонимания.
«И всё же… — скомкал шелковый пододеяльник, засовывая в стиральную машину. — Если есть хоть малейший шанс на то, что Даяна сыграет на моей собственной слабости, то я буду самым большим идиотом в мире!»
Хотя…. Я и так чествовал себя самым большим идиотом! И какого черта не сумел удержать член в штанах? Словно не взрослый мужик, а сопляк, который ещё ни разу в жизни голой бабы не видел!
Поднимаясь к себе в комнату, я совершенно не мог собраться с мыслями. Ну вот я и получил то, чего так сильно хотел, насытился телом Даяны. Телом, от которого даже сейчас напрягаются мышцы.
«Чёрт!» — рухнул на холодную кровать, снова и снова вспоминая о том, какая она была сладкая, горячая и узкая. Такая неопытная, боязливая и робкая, и всё равно одуряющее лакомая малышка. Моя упоительная, пьяная вишня, обжигающая язык, тёрпкая, мягкая и игристая. Вот бы попробовать её ещё раз.…
