Человек, который терроризировал тебя столько лет, не мог так неожиданно измениться. Тем более в лучшую сторону!.
«Тогда почему же сейчас Джей ведёт себя иначе?» — подала голос та моя сторона, в которую уже успел запустить свои цепкие щупальца этот мужчина.
— А кто его знает?! — фыркнула, проводя рукой по пенной воде.
«Думаешь это игра?»
— Думаю это ловушка. Думаю, что он хочет, чтобы я в него влюбилась точно так же как и все прочие идиотки.
«Что если влюблён он?»
— Он? — не сдержалась от откровенного смеха.
Конечно, во мне гнездились некоторые мысли по поводу его чувств, особенно после того, что я узнала про Мишель, но.… Неужели любит или что-то подобное?
— Нееет… — недоверчиво потянула, насмехаясь над своей наивностью. — Джеймс не умеет любить. Он социопат которому доставляет удовольствие наблюдать за человеческими муками и болью!
«И ты даже на мгновение неспособна подпустить к себе подобный вариант?»
— Именно! — ухватилась за борта ванны, поднимаясь на ноги.
«А что если нет?»
— Ну, значит тогда… — протёрла запотевшее зеркало, смотря на своё улыбающееся отражение. — Я его уничтожу. Сотру в порошок и выверну наизнанку. Заставлю страдать так же сильно, как и он заставлял меня. Буду над ним смеяться, издеваться до тех самых пор, пока он не пожалеет о том что влюбился. И причинять боль. Много… Очень много боли…
Ведь так действительно будет удобнее всего. Если он полюбит, то уже не сможет отличить правды от фарса. Не сможет мыслить здраво, а значит. Что и обмануть его будет гораздо легче! Идеальное решение в сложившейся ситуации.
Зря я конечно дала свободу своим эмоциям. Зря наговорила ему весь тот бред в машине. Теперь будет гораздо сложнее заставить его поверить в свою искренность. Ну да ладно, недельку по обижаюсь, а потом начну делать вид, что пропитываюсь к нему чувствами. Такой себе лёгкой симпатией. Я объединюсь с ним против Ника, дам ему то чего ему так сильно от меня хочет, а потом брошу точно так же как это сделала его дорогая Мишель.
Сон ударил по мне, словно мы противостояли друг другу в неравном бою. Быстро, резко и очень крепко. Я не уснула, а буквально отключилась, как только моей кожи коснулись прохладные, шелковые простыни.… У человека бывают разные сны: красочные и черно-белые, четкие и спутанные, счастливые и грустные, осознанные и те в которых ты теряешь самого себя. Что же до меня, то сегодня мой сон превратился в очень яркое воспоминание. Целый калейдоскоп воспоминаний, о которых бы я с превеликим удовольствием хотела бы позабыть…
Всё началось с моего появления в семье Прайд. Мне было приказано одеться и выйти в гостиную для встречи с супругой и сыном господина Николаса. Которых тот специально отправил на курорт пока продолжалась война с моим отцом. Самого же Ника как всегда не было, ибо теперь ему практически каждый день приходилось разгребать завалы выигранного сражения. И именно поэтому я ждала появление своей «новой семьи» в компании прислуги.
Это было утро субботы, и четвёртый день моей депрессии без еды и нормального сна превратил меня в осунувшегося скелета. Я бы даже сказала узника Бухенвальда: бледная, с огромными синяками и опухшими глазами. Помню, как двери лифта открылись, и передо мной появилась красавица Меган в ярко-красном наряде, а слева от неё высокий парень в джинсах и чётном пиджаке поверх какой-то несуразной футболке. В тот момент я уже знала, что слова по поводу меня и Джеймса были чистой правдой. И именно этому ему я и буду принадлежать в качестве одного из самых главных капиталовложений.
Они подошли ближе, отдавая распоряжение занести чемоданы на второй этаж, и только после этого обратили своё внимание на меня. Джеймс с треском рухнул на стоящий неподалёку диван, смиряя меня откровенно пренебрежительным взглядом
— Ужас, да она просто уродина, — скривился тот. — И что теперь? Мне что на самом деле придётся жить с этим чудовищем? Да отец издевается! Она ведь даже и на человека не похожа. Какая-то сухая лягушка с огромными глазищами.
Я знала, что выгляжу не самым лучшим образом. Знала, что не смогла бы понравиться в этот момент ни одному парню, но эти слова ударили по мне ничуть не милостивей атомной бомбы.
— Успокойся Джеймс, — вступилась Меган, словно пытаясь найти во мне хоть что-то достойное своего внимания. — Она ещё ребёнок, так что всё ещё может измениться. Порой даже самые несуразные лягушата превращаются в принцесс. А если этого не случится, — вскинула голову, убирая волосы с плеча, — то всё что от неё сейчас требуется, искупить грешки своего отца во благо нашей семьи.
После этих слов наступила тишина и темнота.
Сознание метнулось в другую сторону, словно его подхватило порывом ветра и вот мне уже шестнадцать и я стою в своей комнате между Джейем и Люком, пытаясь вернуть бюстгальтер.
— Ну и зачем же такой тощей девчонке мог понадобиться сей аксессуар? — смеётся Джеймс, кидая его приятелю.
— Отдай! — кричу, срываясь на слёзы.
Я знаю что сейчас, когда Ника нет рядом, он будет издеваться надо мной не переживая о сопутствующем наказании. Меган всё равно, а прислуга с охранной, никогда не пойдёт против сына своего хозяина, если тот не устроит что-то действительно плохое.
— Хочешь, чтобы мы его тебе отдали? — самодовольно усмехнулся блондин, прекрасно понимая, что со своим ростом, я в любом случае не смогу дотянуться до его поднятой руки. — Тогда покажи, что он на самом деле тебе нужен. Ну же мелкая, подними кофту иначе мы ни за что не поверим что он твой.
— Да пошел ты! — зарычала, проворачиваясь на носках, чтобы уйти из комнаты. Раз уж им так сильно хочется покопаться у меня в белье, то пусть делают это без меня.
— Ну уж нет крошка, — перехватил меня Джей, толкая в тиски Люка. — Так легко ты от нас не отделаешься, верно?
— Ещё как! — засмеялся его приятель, крепко-накрепко впиваясь мне в плечи пальцами.
Сердце колотилось, разрывая грудь на части похлеще любого «Чужого»:
— Отпустите меня уроды! — завопила, вырываясь из болезненных тисков. — Или я закречу!
— Кричи, — пожал плечами Джеймс, хватаясь за низ просторной кофты, — но тогда твои сиськи увидим не только мы. Ну, так что, готова пойти на подобное унижение ради собственной правоты?
Всего одна секунда и я уже стою с открытой грудью (не обнаженной, а под бюстгальтером), которую оценивает мой жених, пока его друг обжигает своим липким дыханием моё кожу, стягивая в себя аромат волос.
— Ну как? — интересуется Люк, продолжая удерживать меня до отвратительной боли в плечах.
— Какая никчёмная растрата денег, — разочарованно выдыхает Джеймс, опуская мою кофту. — Тут и смотреть-то не на что, не то чтобы прикрывать.
Тиски слабеют, и я наконец-то могу вырваться из них, наблюдая за тем, как смеющиеся парни оставляют мою комнату. Стыдно. Больно. Обидно! Мерзко! Горько! Хочется кричать и рвать на себе волосы! Но я не могу. Не могу позволить, чтобы они увидели, как сильно ударили по мне.… И всё что мне сейчас остаётся, так это забиться в уголок, закрывая рот, чтобы никто не смог услышать моего плача…
