— Значит, будем переписывать компанию на вас?
— Именно. И хватит уже выкать, — потупив взгляд на экране телевизора, я сделал ещё один глоток, добивая дорогущее вино, словно дешевый суррогат. Глотаю так жадно и бесцеремонно, словно всего пару секунд назад пробежал настоящий марафон. — Я уже договорился с нотариусом. Так что завтра мы подписываем все бумаги и вылетаем в Париж.
— В Париж? — снова завибрировал её голос, отдавая лёгкой хрипотцой, от которой мне каждый раз становилось дурно. — Но… но почему именно туда?
«Чтобы Джеймс не успел до тебя добраться. Особенно теперь, когда в его активные союзника записался ещё и Кристофер»
— Так будет гораздо удобнее сжечь все мосты. Отправишься к матери в Швейцарию. Ну, или куда ты там захочешь. А вот в Штатах оставаться для тебя противопоказано. Слишком заметная личность, чтобы смешаться с толпой, — потянулся к столу, наполняя второй бокал. — Так что, как прибудем на место, сделаем для тебя все необходимые документы. Не думаю, что это займёт дольше недели. Единственный минус — так это то, перевода из университета тебе не видать. Если хочешь иметь профессию, то придётся поступать с самого начала. Всё понятно? — поворачиваюсь к ней, в ожидании ответа, но слегка захмелевший взгляд цепляется за пухлые губы, которыми она прихватывает хрустальную кромку.
— Да, — покорно шепчет, продолжая касаться ими бокала, и я буквально чувствую себя проклятым.
Ещё пару недель назад, мне бы наверняка сорвало крышу от этого невинного тона и томного взгляда. Приказало сдать позиции и в очередной раз уйти в омут с головой, признаваясь самому себе, что эта маленькая девчонка заставила меня влюбиться, словно какого-то безмозглого пацана, у которого ещё и волос там, где нужно не появилось.
Но только не сейчас! Не после того что она сделала! Не тогда, когда я чувствовал себя полным дебилом купившимся на то, что она и впрямь могла хоть что-то почувствовать к такому старику как я.
Эта хитрая бестия сумела обвести вокруг пальца двух здоровых лбов. И не просто обвести, но и подсадить на себя словно на очередную дозу опиума. Наверное, именно поэтому я всё ещё держу себя в руках, вместо того чтобы как следует отодрать Даяну, ставя точку в своих ненормальных фантазиях.
Хотя следовало признать, что в данном случае причиной моего воздержания оказалась далеко не жалость, а зудящий шов. Всё же мне совершенно не хотелось, чтобы наш с ней секс из долгожданного удовольствия превратится в кровавую пытку.
А потому я снова должен был взять себя в руки и постараться не обращать внимание на то, как больно сводит яйца и как зудит напряженный член, пока я изо всех сил стараюсь не обращать внимание на сидящую около меня девушку!
— Так значит это всё? — наконец-то подала Даяна голос спустя целую вечность нашего молчания, а вместо того чтобы ответить я и дальше смотрю на неё словно заядлый курильщик на сигарету.
Прекрасно помню это ощущение. Знаю его как облупленное. Однажды я уже пытался бросать. Протянул так пару месяцев, а потом на глаза попалась сигарета. И я смотрел на неё точно так же как сейчас на Даяну.
В грудной клетке появляется невыносимое чувство голода. Голода по воздуху, что находится между нами, по её аромату. По вкусу мягкой кожи. И это чувство "Хочу курить" нарастает с каждой следующей минутой. Превращается в невроз. В наваждение. В безумие.
И стоит сделать хоть одну затяжку, как тут же начинает кружиться голова, еще больше придавая процессу иллюзию наслаждения! И в этот момент твоего нелепого безумия она сидит на расстоянии вытянутой руки. Просто протяни. Дотронься и она твоя…
— Настоящий конец? — переспрашивает бемби, и на на этот раз всё же получает от меня долгожданный ответ.
— Именно. До конца этой недели ты больше не увидишь ни меня, ни Джеймса.
— А Джеймс… — глубоко вздохнув, выпивая вино практически так же быстро, как и я, она протянула пустой бокал в ожидании очередной порции ароматного алкоголя. — Как он?
— Как и любой глубоко несчастный и безумно влюблённый мальчишка, — взглянул на Даяну ловя каждую нотку её неловкости и замешательства.
— Скажи мне Ник, неужели ты, на самом деле, думаешь, что он меня любит?
— Самая главная проблема моего сына — полное отсутствие самоконтроля, — вернул ей наполненый бокал, стараясь не выказывать острую боль под ребрами. Узнай она о том, что случилось и Джеймс раз и навсегда превратится для неё в настоящего монстра. — Если он чего-то хочет, то начинает действовать на грани. И попробуй разберись, что же стало причиной его очередного сумаствия: каприз, эгоизм, упорство или одержимость. Но исходя из того как он ведёт себя с тобой, то куда скорее, что причина его помешательства банальная страсть, нежели что-то более глубокое, — потупив взгляд на неспешно раскачивающемся вине, что то и дело скользило по гладким стенкам бокала, оставляя после себя нежно розовый шлейф, я почувствовал, что начинаю расслабляться. — Не спорю что и любовь, и страсть две стороны одной монеты. И всё же они слишком сильно отличаются друг от друга, как во внутреннем, так и во внешнем проявлении. Страсть имеет довольно мощьную разрушительную силу. Она стирает все границы. Открывает все дороги. И мчит на красный свет. Она требует. Жаждет. Подчиняет. Превращает тебя в собственника. Её основная цель — насытиться. Удовлетвориться. Обладать. И плевать на все вытекающие последствия. Плевать на кучу трупов. Руины городов и растоптанные империи. Плевать на всё! В то время как любовь — это созидание. Желание отдавать и жертвовать. Ты уважаешь. Дорожишь. Прощаешь. Боишься потерять. Но всегда готов отпустить если того потребуется. Готов пожелать счастье тому, кого ты любишь, даже если это счастье бурят рядом с кем-то другим.
— Никогда не думала, что любящий человек способен отпустить, — улыбнулась Даяна начиная растягиваться возле меня. Было видно, что алкоголь ударил ей в голову, убивая в её теле любые проявления недавнего страха.
— Я тоже так не думал. Но время всё меняет и расставляет по своим места.
— А ты когда-нибудь так любил? — так внимательно смотрит на меня бемби, что уши начинают гореть.
— Однажды. Но это было так давно, словно и не со мной вовсе.
— Расскажешь?
— Не думаю, что тебе на самом деле это может быть интересно, — недовольно заёрзал я, совершенно не понимая, как именно наш незамысловатый разговор сумел перетечь в такое русло?
— Конечно, интересно! — подпирает она щеку, смотря на меня с игривым блеском в черных глазах. И её непринуждённость начинает напоминать мне флирт. — Ну, когда же я ещё узнаю о том, что Николас Прайд был влюблён как мальчишка!
— Практически как мальчишка, — сделал глубокий вдох, не имея никакого желания окунаться в воспоминания, от которых мне всё ещё не по себе.
О нет… Мои воспоминания о Мия до сих пор были наполнены красками, вкусом и запахом. Насколько чёткими, что я практически ощутил у себя на языке влажный аромат её тела. Самый сладкий из всего, что я когда-либо ощущал.
