НИКОЛАС 1.2
— Так вот значит, почему вы сговорились с Кристофером, — в моём голосе столько яда, что им вполне можно отравить целый взвод солдат. — Решили избавиться от племянников и стать единственными наследниками.
Злоба разведает меня до самых костей! Смешивается с кислородом и наполняет грудь бешенством! Мне хочется разорвать крепкую цепь наручников! Хочется подняться с места и превратить их тела в месиво! Кажется, дай я волю рукам и наверняка бы грыз их кости как голодный пёс!
— А ты что, против? — вступил в разговор Кристофер, поднимаясь со своего места. — Твой сын больной ублюдок, а любовница незаконнорожденная, — делает он глубокий вдох и начинает надевать кожаные перчатки. — Так что нам с Морганом больше ничего не помешает завладеть всем вашим имуществом.
Я смотрю на довольную физиономию Моргана, когда тот отступает назад и отсчитываю секунды до выстрела. В руках Лорена щелкает предохранитель, и он наставляет на меня пистолет. Дуло «смотрит» прямо в грудь и я поворачиваюсь к стоящей позади меня Даяне.
— Нет! — кричит моя малышка, и огромная рука сжимает ей голову, затыкая рот.
В её глаза наполнены скорбью. И блестят чёрным пламенем боли и отчаяния. Слёзы текут по огромным мужским пальцам и я больше не могу выносить этого душераздирающего взгляда. Не могу смотреть на неё и не могу отвернуться.
Я не хочу умирать. Не хочу позволять этим тварям отправлять следом за мной Джеймса и Даяну. И я хватаюсь за единственный шанс спасти хотя бы одного из нас троих.
— Делайте со мной всё что хотите, но Даяну не трогайте! Её компания принадлежит мне! Всё что у неё есть только моё и ничьё больше!
— Ну уж нет, — усмехается ублюдочный Мейер, — мы знаем что это не так! Думаешь, мы с Кристофером не проверили эту информацию? Верно? — поворачивается он к моему шурину.
— Верно, — задирает Кристофер голову, смотря на меня сверху вниз.
Кровь из рассечённого лба стекает по лицу, и я закрываю глаза, избавляясь от кровавой дымки, что уже не позволяет смотреть на стоящего падонка.
Меня глушит чередой выстрелов, и тело содрогается не в состоянии сопротивляться мощным раскатам пистолетной очереди.
Я знаю ощущение с которым свинец входит в тело. Знаю каждый оттенок боли, с которым он пробивает кожу, впиваясь в открытые органы. За свои пятьдесят один год я ловил, по меньшей мере, около шесть пуль. И дикую резь от кровоточащей дырки невозможно забить ни шоком, ни страхом, ни эффектом неожиданности.
Но сейчас всё иначе. Меня не решетит. Не откидывает болевой волной. А грудь не прожигает раскалённым металлом.
Открываю глаза, и первое во что упирается помутневший взгляд — скручённый от боли Морган. Широко раскрытые чёрные глаза впиваются в улыбающегося Кристофера, который напоминает безумного Джокера с настолько неуравновешенной улыбкой, что кажется ещё немного, и он впадёт в истерику.
Разорванная рубашка пропитывается кровью. Из его рта вытекают багровые слюни, не позволяя произнести ни единого звука, кроме влажных, удушливых хрипов. Они пенятся. Стекают длинной струей, и капают на грязный пол, даже и не думая останавливаться.
Изумлённый Морган хватается за грудь. Пятится назад и с грохотом ударяется о находящуюся позади него стену. В этой части завода уже не так много света и утопая во мраке, точно так же как из него появился, Морган Мейер сползает по облезлой стене, оставляя после себя кровавый след.
— Слишком много болтовни и надменности, — усмехается Кристофер возвращая пустой пистолет своему человеку и подкуривает сигарету, прикрывая пламя свободной рукой. — Решил, что раз он всё это придумал, значит самый умный. Но одного он всё-таки не учёл, — делает он глубокую затяжку и смотрит на меня через неспешно растворяющиеся клубы дыма. — Что именно мои люди приводят всё это в исполнение, а значит мне куда больше известно обо всех твоих шалостях, малыш Ники. Когда Уолдри донёс до меня новости о том, что теперь компания твоей маленькой принцессы перешла под твой полный контроль, я понял что больше мне этот кусок говна ни к чему. Его план был на самом деле хорошо, но мой… — щурится и качает он зажатой в пальцах сигаретой. — Мой оказался намного лучше. Я выжал из него всё. Информацию, ресурсы, сделал козлом отпущения и теперь могу забрать себе совершенно всё, что только можно! — начинает довольно смеяться. — Но, что самое главное, теперь мне не придётся делиться с ним самым сладеньким десертом! — его слова и безумные взгляд заставляют напрячься. Нужно быть полным идиотом, чтобы не понимать о каком именно десерте он говорит. Чтобы не догадаться, как именно он собирается распорядиться моей жизнью в подобной ситуации. — Для начала, — делает он глубокий вдох и взмахом руки отдаёт приказ привести к ней перепуганную Даяну. — Я занял для тебя место в первом ряду дорогуша, и очень хочу, чтобы ты во всех красках смог увидеть, как твою прелестную девочку разрывают на части. Как её оттрахают во все дыры, — разводит руки и покачивается из стороны в сторону, демонстрируя мне своих людей. — Хочу видеть твоё лицо, когда её снова и снова будут пускать по кругу, превращая в кровоточащий кусок мяса.
Ужас в глазах Даяны не передать словами. Каждое слово этого ублюдка бьёт по ней эластичным хлыстом, не позволяя отдышаться. Не позволяя передохнуть и успокоиться. Она застряла за долю секунды до разрыва сердца. Превратилась в проклятого Прометея, которому снова и снова выклёвывают печень, заставляя тонуть в мучительной боли.
Держащий её мордоворот злобно скалится, и трётся подбородком об висок, взлохмачивая ей волосы:
— Она такая аппетитная куколка, что я так просто с неё не слезу. Кто знает, возможно, твоему хрупкому цветочку даже понравится то, как ты её отделаем, — сует он руку ей между ног и сжимая ткань свободных шортов.
Даяна испуганно кричит и сжимается, но сукин сын даже и не думает останавливаться. Он начинает об неё тереться и прикасаться языком к побледневшей коже, пробуждая во мне Везувий, уничтоживший Помпеи!
— Уроды! Решили взяться за маленькую девочку вместо того чтобы схлестнуться с равноценным противником?! — начинаю идти на рожон привлекая к себе всё их внимание. — Что такое Кристофер, боишься, что без наручников я просто-напросто раскидаю твоих тощих доходяг с автоматами?!
Мрази начинают хохотать, смотря на меня как на последнего идиота.
— Да ты, блядь, полный придурок если считаешь что сможешь справиться с моими людьми! — никак не успокаивается Кристофер и кивает в мою сторону. — Ну раз ты так хочешь, то мы как следует, отделаем тебя, а уже потом возьмёмся за твою подружку. Думаю что так даже интересней! Пусть сначала она посмотрит на то как тебя растирают мордой об асфальт, а уже потом ты на всё то, что сделают с ней! — возвращается к ржавому станку и снова достаёт из кармана свои бабские сигареты. — Сучку сюда. Пусть пока месть побудет около меня. И снимите с него наручники. Будет скучно, если вы так легко его прибьете.
Я наблюдаю за тем как один из его людей обходит меня со спиты и заставляет подняться. На моих руках щелкает замок наручников и я наконец-то могу размять затёкшие руки. Следы от металлических браслетов окольцовывают запястья обезображенными багровыми синяками и кровавыми потёками. Приходится несколько раз сжать и разжать кулаки, чтобы онемевшие пальцы и дрожащие кисти начали меня слушаться.
