Проклятый телефон практически оглушает нас своей незамысловатой мелодией, и Даяна вздрагивает в моих объятиях, словно пробуждаясь ото сна. Так происходит всегда, когда она чувствует, что поступает неправильно. Всегда, когда приходит в себя, после того как имела слабость поддаться порыву. Словно в этот момент к ней возвращаются все её бесконечные запреты, вето и табу.
Блядь! Ещё никогда в жизни я так сильно не ненавидел этот проклятый рингтон, как в этот момент! Хочется швырнуть его о стену! Разбить к чёртовой матери, чтобы тот больше никогда в жизни не играл эту злоебучую мелодию!
— Телефон… — шепчет Даяна, отстраняясь от меня.
И время тотчас разделяется на «до» и «после». Разрывает меня на часть! Четвертует! Распинает, как последнего грешника, пропуская через вереницу средневековых пыток!
И я тут же опускаюсь на второй круг Ада. Кружусь в его бесконечных ураганах и разбиваюсь об острые скалы Преисподней!
— Да! — поднимаю трубку, не смотря на номер.
— Что, не вовремя? — слышу я голос Алекса и провожу рукой по волосам, заставляя себя успокоиться. Даяна уже сидит перед ноутбуком, делая вид, что ничего не произошло, и мне снова нужно выйти на открытую лоджию.
— Говори, что выяснил, — прижимаю телефон к плечу и поджигаю сигарету.
— Короче говоря, и Джеймс, и Меган перебрались в одну из квартир Кристофера. Ну а там, как ты понимаешь, целая армия.
— Женщину видел?
— Была одна в окне, на горничную не похожа, но утверждать не буду.
— Это всё? — было сложно поверить, что Алекс позвонил мне всего-то из-за такой ерунды, и то, что он вдруг замешкался, чуть было не вывело меня из себя. — Говори!
— Знаешь, я, конечно, не доктор и не могу что-либо утверждать, — продолжил Кросс, пережевывая слова так, словно те были из битого стекла. — Но мне кажется, что у твоего сына проблемы.
— Что ещё за проблемы? — выпустил я дым, смотря на высокие здания.
— Если не считать того что он выглядит как последний наркоман во время ломки, — неуверенно продолжит Алекс, прекрасно зная как я могу отреагировать на то, что он может сказать про Джеймса. — То помимо этого у него без каких-либо видимых причин идёт кровь носом. И если я всё понимаю правильно, то прежде ничего такого не было. Нет серьёзно Ник, — продолжает Алекс, говоря с каким-то абсолютно неуместным чувством вины, словно ещё одно слово и я сорвусь на него, как на провинившегося семинариста. — Я, конечно, не хочу лезть в то, что меня не касается, но твой сын буквально по несколько раз на день истекает кровью непонятно из-за чего. И если причиной стала наркота, то его нужно брать за шкирку и тащить в ближайшую больницу.
Должен признать, что вид Джеймса ещё в прошлый раз заставил меня, как следует понервничать. Но тогда-то мне казалось, что это просто-напросто очередная его попытка сыграть на родительской жалости. Показать, как тяжело он переживает потерю любимой игрушки! Как страдает и как мучается!
Вот только то, что сейчас даже Алекс утверждает, что вид у него, мягко говоря «Не очень»… Заставляет воспринять происходящее с моим сыном, куда более настороженно.
— Хорошо Алекс, я тебя понял.
НИКОЛАС 2
Сбросив вызов, я зашел в список контактов и как последний дурак уставился на номер Меган. Нужно было позвонить ей и узнать, что, чёрт побери, происходит с Джеймсом?! Но зная её паскудный характер, я прекрасно понимал, что ничего, кроме очередной истерики, мне от неё не услышать.
— Да, мистер Прайд, — раздался голос Игоря после первого же гудка.
— Как давно моя жена и сын оставили квартиру?
— Два дня назад, сэр.
— Завтра вечером мы прилетаем в Нью-Йорк, — сделав ещё одну затяжку, я смахнул с сигареты лишний пепел, продолжая наблюдать за тем, как она тлеет. — Так что, прежде чем мы с мисс Мейер заедем в неё, проверь там всё со своими ребятами.
— Будет сделано.
Удивительно навязчивая паранойя. Но я настолько сильно привык ждать угрозу отовсюду, откуда это только возможно, что уже не мог жить иначе.
Не знаю, когда именно наши с Меган отношения переросли в настолько ожесточённое противостояние. Не знаю, да и не хочу знать. Ведь если между нами и было хоть что-то, что могло заставить нас терпеть друг друга, то оно погибло ещё задолго до появления Даяны.
— Кира Белл, — голос бемби заставил меня обернуться. — Я выбрала это имя, — прижавшись к дверному косяку, уткнувшись в него виском, она застыла на пороге, не решаясь сделать шаг навстречу.
— Красивое. Уже отправила ответное письмо или ждала моего одобрения?
— Отправила.
— Хорошо, — улыбнулся я, облокотившись на кованые перила. — Сегодня все твои документы будут готовы, так что завтра с утра мы можем вылететь домой.
— А тот, кто тебе звонил, это Алекс?
В этот момент Даяна настолько отчётливо напомнила мне трущуюся об ноги кошку, что казалось — ещё немного и я услышу её приятное мурчание.
— Да. Но, к сожалению, он ещё не успел узнать ничего, что бы помогло выяснить, что с твоей матерью. Так что на данный момент Сара Мейер не более чем призрак.
— А что, если попросить Алекса проверить списки пассажиров на рейсах из Швейцарии?
— Исключено, — откачнулся от перил, возвращаясь обратно в номер, и Даяна тут же освободила мне путь, юрко виляя своими бёдрами. — Так быстро Джеймс мог совершить полёт исключительно на частном рейсе. А так как Кристофер владеет авиакомпанией, то нам ни за что не узнать, вернулась ли она обратно в Штаты или же это всё не более чем простой блеф.
— Ну, тогда, может, мне на самом деле стоит ему позвонить? — продолжая держаться на расстоянии, бедная моя бемби так сильно переживала из-за ситуации с матерью, что не будь мы за тысячи километров от Нью-Йорка. И я более чем уверен, что она бросилась бы к Джеймсу, совершенно не обращая внимания на возможные последствия.
Не спорю, что с ней-то он вполне мог и не выкинуть ничего такого, из того, что случилось со мной. И всё же я серьёзно переживал за душевное здоровье Даяны. Наверное, не принимай она сейчас Афобазол, и её состояние подошло бы к самому настоящему психическому расстройству. Кажется, врач упоминал про невроз и истероидное расстройство личности.
«Проклятье!» — от этих чёртовых мыслей всё внутри сжалось, словно меня живьём пропускают через мясорубку!
Каждый раз рядом с ней я сходил с ума от счастья и того ужасного чувства вины, которое разъедало мой разум, словно безжалостный осиный рой. Отгрызало от него по маленькому кусочку, заставляя корчиться от боли.
Почему я допустил всё это?! Почему позволил настолько сильно изуродовать эту девчонку, чтобы уже в девятнадцать лет ей пришлось жрать таблетки, как какой-то городской сумасшедшей?!
