Обычно, он никогда не доходил до подобной близости. Никогда не позволял себе ничего настолько интимного и личного как поцелуй.
Обычно… Но только не сейчас...
Сейчас, когда мир начал сходить с ума, было возможно абсолютно всё! Все предрассудки сошли на нет. Бастионы пали. Решетки проржавели, а границы стёрлись.
Заполонив собой окружающее её пространство, он вжался в её губы, вгрызаясь в них с по-настоящему звериным остервенением.
Аббасу было всё равно, отвечает она или нет. Он просто брал то, чего хотел сам. Кусал, мял, облизывал.
Наплевать на сопротивление. Наплевать на попытки вырваться и убежать. Он душил её протесты. Проглатывал испуганные хрипы.
Она чувствовала, как вместе с пряжкой ремня ей в промежность упирается его член. Как он пульсирует и подрагивает под ширинкой брюк, требуя получить своё.
Если ни чего не произойдёт, то он точно получит желаемое. Точно возьмёт её силой и тогда конец всему.
- Асманов убьет тебя! – Ева сама не поняла, откуда у неё взялись силы высказать это прямо ему в лицо.
Просто в какой-то момент весь тот шквал эмоций, что превращал её в беспомощную куклу, испарился под нажимом всего одного единственного имени «Саид Асманов». Стоило в перепуганном сознании Евы всего лишь блеснуть его звериным, серебряным глазам и её как будто ледяной водой окатило. Все ниточки сошлись всего в одном человеке, открывая ей, нужные пути к побегу.
Она знала, что у таких животных как Аббас инстинкт самосохранения куда сильнее, чем желание засунуть в неё свой член.
- Насрать мне на Асманова! Ты моя и всегда была только моей, - пробормотал Аббас, всё ещё прибывая в своём помутнении. – Ты получила что хотела. Сделал мне больно. Поставила на место. А теперь я трахну тебя и мы поедим домой.
- Сделаешь это, и от тебя мокрого места не останется!
- Решила по угрожать мне своим новоиспечённым хахалем? – резко переменился в лице Аббас. Специально отпрянув назад, чтобы видеть её лицо, он смотрел на Еву с по-настоящему бешеным взглядом. – Думаешь, сможешь напугать меня, маленькая дрянь?! – будто очнувшись ото сна, он процеживал каждое слово, вонзая в него свои клыки.
- Просто называя вещи своими именами, сглотнула Ева, чувствуя как вместе с вязкой слюной, через всё её тело прошел вкус этого мужчины. - Внизу меня ждёт машина с личной охраной, а центр увешен камерами видеонаблюдения похлещи новогодней елки. Тронешь меня или попытаешься забрать, и уже через полчаса люди Асманова будут стать у тебя под домом. Он не позволит унизить себя. Не позволит забрать то, что ему принадлежит и уйти от наказания.
- Ты. Принадлежишь. Мне, - очень медленно и расстановкой проговорил Аббас, чуть ли не до треска сжимая, её челюсть. Казалось, ещё немного и он окончательно сойдёт с ума.
Чем больше Ева говорила про Асманова, тем сильнее распалялся Аббас. Было видно, что его практически выворачивает наизнанку. Выкручивает каждый сустав и каждую косточку. Коробит и от своего бессилия
Саид был сильнее его. Авторитетнее. Опасней.
В руках Асманова была сконцентрирована, практически безгранична власть. Власть, о которой все прочие могли только и мечтать.
Министры, депутаты, главы республик, криминальные авторитеты и, конечно же, начальники органов внутренних дел.
Выступать против такого титана как Асманов было равнозначно выпущенной в лоб пули.
- Сейчас. Я принадлежу Асманову, - говорить оказалось безумно сложно.
Его пальцы болезненно продавливали кожу. Сердце колотилось. Кровь пульсировала в висках. Губы дрожали. Язык не слушался, а зубы в любой момент могли забить чечётку, но она всё равно старалась не выдавать своего страха.
Такие звери как Аббас чувствуют человеческие страхи, и умело жонглируют ими, превращая в слабости. В кандалы и цепи.
- Думаешь, так будет всегда? Скоро он выжмет из тебя все соки, Ева. Натрахается вдоволь, а затем выкинет на улицу, как и все тех, кто был до тебя. Так что пора бы уже вспомнить кто твой настоящий хозяин. И всегда будет твоим хозяином, - сквозь зубы прошипел Аббас, скрежетав ими, словно пережевывал осколки стекла.
И пусть он всё ещё не выпускал её из своих рук. Пусть продолжал упираться в бедро налитым членом, а в его угольных глазах уже начал читаться раздражение. И поражение…
- Но только не сейчас, - само собой сорвалось с пересохших губ.
- Ещё одно слово, маленькая дрянь, - взял он Еву за шею, выплёвывая слова с таким остервенением, будто мысленно запихивал их прямиком ей в глотку. – И я сверну тебе шею.
- Сворачивай. Если хочешь чтобы Саид скормил тебя твоим же псам.
Удивительно, но чем больше она говорила и думала про Асманова, тем сильнее становилась её уверенность в собственных силах. Странное ощущение эйфории растекалось с каждым ударом сердца. Пульсировало на вдохе и разрывалось на выдохе.
Впервые.
Впервые за столько лет она на самом деле сумела дать отпор этому чудовищу.
Сумела поставить его на место! Сумела отхлыстать простыми словами куда сильнее, чем плетью.
Вот она – его Ахиллесова пята. Шип у барса в лапе!
Он точно её не тронет. Не посмеет! Не сможет!
Может быть потом, но уж точно не сейчас. Сейчас, даже здесь. Даже в этих крохотным, разделяющих их миллиметрах между ними стоит Саид Асманов. Будто невидимая стена, он не позволяет Аббасу зайти дальше положенного. Не позволяет даже в собственных мыслях причинить ей вред.
И сколько бы тот не хорохорился, всё равно не рискнёт пойти против её покровителя.
- Ну уж нет, Ева, эту участь я уготовлю для тебя, - и снова на лице Аббаса появилось то самое выражение отвращения, с которым он всегда приходил в её спальню.
Похоть и ненависть, что постепенно сводили его с ума, превращая в бешеного пса.
- Буду ждать. Всё лучше, чем снова лечь под тебя.
Казалось, что слова Евы сработали ничуть не слабее электрошокера, потому что уже через секунду Гаджиев не только выпустил её шею, но и вышел из кабинки.
Опустившись на заваленный одеждой пуф, она почувствовала, как на её лице растекается улыбка. Настоящая. Широкая. Счастливая.
Всего за одну секунду она снова почувствовала себя оторванной от этого мира. Но теперь Ева не падала на самое дно пропасти, а парила над ней, чувствуя себя по-настоящему свободной.
Её будоражило это непривычное, странное чувство. Наполняло жизнью и желанием двигаться. Смеяться. Кружиться. Танцевать!
Но, больше всего прочего - хотелось увидеть Асманова. Хотелось прикоснуться к нему. Хотелось ощутить его запах.
Ева не понимала, зачем ей это. Но совершенно не могла с собой ничего поделать.
Её тянуло к нему будто магнитом. Влекло, какой-то страной физической силой, которой она не только не могла, но и не хотела сопротивляться.
