- Через две минуты будем на месте, - проговорила в рацию врач скорой помощи. – Готовьте операционную и три пакета второй положительной. По предварительным данным у пациентки осложнения после приёма препарата для срыва беременности на 7 неделе.
«Срыва беременности?» - пронеслось у Саида в голове, напрягая каждую клеточку тела.
Быть такого не может!
Ева бы не смогла! Не посмела пойти на нечто подобное без его ведома!
Она ведь умная девочка и прекрасно понимала что дети – её единственный шанс на выживание.
Нет. Ева не такая. Точно не такая. Она бы ни за что не лишила жизни их детей!
- Что вы собираетесь сейчас делать? – перехватил Асманов хирурга, когда Еву завезли в операционную.
- У меня нет времени на раз… - попытался отделаться от него мужчина, но не тут-то было.
Мужская рука настолько сильно впились в его плечо, что ещё немного и захрустели бы кости.
- Я спросил, что вы собираетесь делать? – угрожающе прорычал Асманов, чувствуя на зубах кровь и песок.
- Для начала попытаемся остановить кровотечение. А если не выйдет, придётся оперировать и избавляться от…
- Нет! Ты сделаешь всё что бы и она и её дети остались живы! В противном случае я скормлю тебя собакам! Это понятно?
- П-понятно… - растерянно пробормотал хирург, пятясь к дверям, когда Саид наконец-то его выпустил.
И стоило мужчине скрыться в операционной, как Асманов достал телефон, набирая Алмаханова.
Пока он шевелился. Пока ходил. Говорил и думал, у него всё ещё были силы не пасть духом. Не сдуться словно дырявый шарик.
- Салам алейум.
- Ва-алейкум ас-салам, Руслан. Мне нужна твоя помощь, - сразу перешел к делу Саид. – Мою женщину отравили, прямо в моём доме, - да, так и есть. Еву отровили. Иначе и быть не может. Он скорее поверит в то, что в его доме завелась крыса, чем в то, что Ева сделал аэто по собственной воле. - Так что бери всех кого можешь. Следователей, криминалистов. Насрать! Главное прошерстите его вдоль и поперёк. Каждый угол и каждый миллиметр. Я должен знать, как это произошло.
- Сейчас будем.
Асманов думал, что после их разговора станет легче. Что хотя бы прекратится дрожь в перебитых руках.
Но ничего не изменилось. Его всё ещё трясло. Всё ещё кидало из жара в холод, не позволяя найти себе места.
- Извините, - подошла к нему медсестра с ручкой и бланками. – Мне нужно заполнить карточку на пациентку. Вы взяли с собой её документы?
- Нет.
- Прошу прощения, но мы не сможем оформить её без паспорта, - перепугано замялась девушка, видя в каком озлобленном помутнении, находится Саид.
- Потом, - недолго думая, он вытянул из кармана пару крупных купюр, бесцеремонно засовывая их медсестре за ворот рубашки. – Их привезут чуть позже.
Документы. А ведь он даже о них и не подумал. Обычно его рёбят лечили без всех этих бумажек. Получали на лапу и делали что сказано.
Другое дело Ева. Кто знает, что ещё ей могло понадобиться помимо остановки кровотечения и переливания крови?
Главное только чтобы и с ней и с детьми всё было в порядки. А до этого Заман уже привезёт все необходимые бумажки.
Хорошо ещё он сразу же додумался их сделать. Сначала собирался использовать их в качестве приманки, чтобы сестричка Аббаса сидела на коротком поводке, исполняя все его приказы. А потом и вовсе поставил в качестве оплаты её беременности.
- Как вы себя чувствуете? Может, стоит сделать вам укол успокоительно? – снова подошла к нему медсестра.
Но та ли, что была до этого?
Память превратилась в сито, пропуская совершенно все, что не касалось его девочки. Он не мог собраться в кучу. Не мог успокоиться. Не мог привести себя в чувства.
- Нет, - отмахнулся Саид, опускаясь на покрытую трещинами банкетку.
Казалось, что какая-то часть его души ннаходиться там – за белыми дверями операционной. Там, где под белыми лампами лежит его маленькая девочка, истекая кровью. Где и она, и его дети борются за жизнь.
И ей больно. Ей холодно и страшно. Она скулит как волк и воет не находя себе места.
- Аллахом клянусь, что женюсь на тебе, если вы выживите… - сжимая в руке чётки, прижимаясь к губам перебитыми костяшками, он вгрызался в них зубами, пуская кровь.
Ева
Темнота была повсюду. Казалось, Ева попала в воронку, из которой невозможно выбраться.
Её закручивало в бесконечном водовороте едкой смолы.
Густой и липкой...
И чем дольше она прибывала в самом жерле этого НЕЧТО, тем сильнее её засасывало, утягивая на самое дно.
Руки и ноги казались невыносимо тяжелыми. Тело ломило от усталости и боли.
Мерзкая жижа поднималась всё выше и выше….
Окутывала ей ноги… Бёдра… Поясницу…
Сдавливала рёбра…
Сковывала грудь…
Грозясь в любую секунду оказаться у неё в горле…
А она всё равно барахталась не жалея сил.
Нужно было выбираться! Хватать ртом воздух и тянуться вверх!
Туда, где просматривалась крохотная искорка света.
Где она плясала словно живая, маня её за собой.
Когда-то, Ева воспринимала смерть как благо. Когда-то, была готова принять её с распростёртыми объятьями. Когда-то она казалась единственным выходом.
Тепло. Покой. Умиротворение. Свобода.
А теперь она боролась с ней. Сопротивлялась! Противилась!
Теперь у неё был повод жить дальше. Не ради себя, а ради детей. Чтобы почувствовать, как они будут толкаться в её животе. Как появятся на свет пища словно котята. Как она возьмёт их на руки и приложит к груди.
Как будет заботиться о своих малышах. Будет укачивать и целовать. Будет играть с ними, и рассказывать сказки. Как станет для них другом и надёжной опорой. И ни за что на свете ни позволит никому причинить им вреда…
- Ева?.. – осипшим, хрипловатым голосом проговорил Саид, прогоняя от неё остатки болезненного помутнения. – Как ты себя чувствуешь?
Перед глазами всё ещё стоял туман. Густой и едкий, высекая из глаз слёзы, из-за чего лицо Асманова казалось странной, расплывчистой маской.
Попытка прикоснуться к животу закончилась болью в онемевшей руке и кровью из катетера.
- Что с… - попыталась проговорить, но в горло, как будто, пучок лезвий засунули, раздирая плоть от каждого звука.
- Не нужно. Не говори, - подорвался Саид, кидаясь за стоящим на столе стаканом. – Тебе нужно попить. Ты провела без сознания чуть меньше недели.
Недели? Казалось, ещё немного и Ева снова потеряет сознание. Вместе с водой, опустившейся в пустой желудок, на неё нахлынули тошнота и паника.
