Но это если. И демоны его знают когда.
А если поискать в Аду?
Тут тоже все непросто. Родителей у него нет. Редкий случай для нас. Но такое бывает. Мать умерла родами. А отец погиб по нелепой случайности. Так что Эвон, как принято говорить в Аду, одиночка.
Родового дома соответственно нет. Или он о нем очень грамотно умолчал.
Но есть его жилье…
Что-то в последние дни я больше напоминаю собаку-ищейку, чем Верховного черта Ада.
Но что делать. Такая работа.
Я встал и собрался переместиться. Но потом вспомнил, что не видел Ингу с самого утра.
Так что вместо дома главного заговорщика, я перешел в свою спальню.
— Это невозможно, — выдохнул, пораженно.
На кровати валялась записка: «Ученик все же превзошел учителя…».
Мне потребовалось пять минут, чтобы понять, что я не могу отследить Ингу через печать.
И гораздо больше времени на то, чтобы поверить в произошедшее.
А когда я осознал, что он сделал…
— Я его убью! — прорычал я, исчезая из комнаты.
Пытка седьмая: неожиданно реальная
Если двое расстались в гневе, значит,
их связывали слишком близкие отношения[1].
Как же холодно.
Я перевернулась на другой бок, недовольно промычав себе под нос ругательства.
Холодно. И твердо.
Просыпаться категорически не хотелось. Но вопрос «почему мягкий матрас внезапно стал твердым как камень и холодным» уже разбудил мой любознательный мозг.
Силясь проморгаться, я попыталась нащупать одеяло.
Его не было. Как не было и простыней. И подушек.
Я резко села.
— Мамочки, я в подземелье!
Трясущимися руками обняла себя.
— Он не мог так поступить, — пробормотала еле слышно.
Не мог. Сатана не мог так поступить со мной.
Или мог?
Чего стоит слово властелина гнева? Может, чего-то оно и стоит. Но если братья потребовали…
А может, это все был хитрый план, чтобы я помогла найти мятежников. А теперь он понял, что я бесполезна и вернул меня в темницу.
Я поежилась. В шелковом комплекте для сна не очень приятно сидеть на каменном полу.
Он не мог так поступить…
На ноге красовалась цепь.
Не мог…
Я решительно встала, намериваясь осмотреться и позвать охранника.
Демоны, как же шея затекла из-за сна на полу. Я потянулась размять ее и наткнулась на металл.
— Это что еще за ангеловы проделки?!
На мне был ошейник. С подвесом — медальоном.
Я глубоко вздохнула, приказала себе успокоиться. И осмотрела свою темницу.
Пентаграммы и узор заклятий.
Высшее меня забери!
Я не в подземельях Сатаны.
Я в плену у Эвона…
Я рассмеялась. В голос. С чувством. Хохотала до слез.
Стыдно сказать, но от облегчения. Верховный не обманывал и не хитрил. Он не вернул меня в застенки. Меня каким-то образом похитили мятежники.
Смех оборвался.
Еще раз осмотрев свою тюрьму, я выпрямилась и тихо пообещала:
— Я снова в заточении. Но на этот раз я буду бороться…
Из дневников Сатаны: Ромула
Давай, Сатана, заставь себя мыслить логически. Заставь!
В кабинете не осталось ни одного целого предмета. Последний чудом не разбившийся в порыве моей ярости бокал полетел в стену.
Думай, Высшее тебя забери!
Я пытался связаться с ней снова и снова. Бесполезно.
Звал. Искал. Угрожал. Умолял. Снова звал…
Это. Все. Бесполезно.
Теперь я понимаю, что чувствовал Асмодей…
И как же эти демоновы чувства мешают мыслить трезво!
Я остановился и глубоко вздохнул.
Досчитал до десяти.
Дом Эвона в Аду. Нужно начать с него.
Еще один глубокий вздох. Перемещение.
Я бывал в этой квартире всего пару раз. Хотя и это «всего» уже удивительно. Мы не имеем привычки дружить со своими учениками.
Общая постель не в счет…
Но Эвон был талантливым парнем. Одаренным в гневе. И в своем жилище он показывал мне наработки и чертежи. Их скопилось столько, что перемещение всех этих свитков, листов и торб ко мне в кабинет заняло бы вечность.
И вот я снова здесь. Облазил две просторные комнаты, заваленные бумагами, вдоль и поперек. Раскурочил всю мебель, стены и даже пол и потолок.
И нашел еще одну записку: «Ты же не думал, что я приведу ее сюда?»
А следом еще: «Так ли она нужна тебе? Одной постельной игрушкой больше, одной меньше…»
Прочитав, едва ли осознавая, что делаю, я переместился к Ромуле.
Полуголая чертовка испуганно подпрыгнула на пуфе, опрокинув кучу косметических склянок.
— Сатана? — вскрикнула она, автоматически поправляя белье.
— Ромула. Что ты знаешь об Эвоне?
— О ком? — она сделала вид, что не поняла.
Я схватил чертовку за шею и приподнял. Она вцепилась в мое предплечье, но едва ли это как-то могло ей помочь.
— Сейчас тебе лучше не прикидываться глупой, девочка!
— Сат… — просипела она.
— Эвон. Черт — устроитель вечеринок. Эвон — черт — мятежник. Я жду.
Ромула выглядела напуганной. Она и была напугана. Я чувствовал ее страх. Наслаждался им. Упивался возможностью дать выход моей стихии.
— Он… я… должна была… — она закашлялась, и я немного ослабил хватку.
— Я слушаю.
— Я почти ничего не знаю… Он велел залезть к тебе в постель… Узнать что-то полезное для нашего дела… Но ты не спешил делиться тайнами… Мне помог случай… — Она закашлялась. Я отпустил ее, велев продолжать. — Я узнала о Нике. Ему этого оказалось достаточно. И он разрешил мне выйти из игры. Но не так давно он потребовал узнать об одной девчонке…
— Где он? — перебил я. — Как вы связывались?
— Он никогда не говорил о месте…
Снова кашель. Но мне было наплевать. Она заслужила это.
— Ромула!..
Она молча протянула мне наруч. Я считал все, что смог. Надеюсь, в ворохе глупых переписок я найду зацепку.
Схватив мятежницу за загривок, я перенес нас в подземелье.
