— Я обязательно должна обрести свободу! — вслух проговорила Мелинда и сама удивилась своим словам.
Ей удалось убежать от дяди, и ему, конечно же, и в голову не придет разыскивать ее на площади Гросвенор. Она избежала ненавистного брака с полковником Гиллингемом. Теперь, по самой счастливой случайности, она заработает немалую сумму денег. Возможно, что уже через несколько часов она будет на пути в Суссекс, а потом окажется в уюте и безопасности рядом с любимой нянечкой.
При мысли об этом она непроизвольно улыбнулась, извлекла накидку из шкафа и сбежала вниз по лестнице так же весело, как это проделала бы любая другая молодая девушка, которая собирается на свой первый бал. И лишь вбежав в зал, она заметила, что накидка из бледно-голубого бархата была отделана горностаем. Мелинда подумала, что это — непозволительная роскошь со стороны миссис Харкорт.
Помог ей одеться капитан Вест. Он взял у Мелинды плащ и накинул его ей на плечи.
— Вы выглядите просто очаровательно, — сказал он Мелинде.
— Правда? — удивление в голосе Мелинды было достаточно искренним, и она даже слегка покраснела.
— Безусловно, и вы сами можете убедиться в этом, если только взглянете в зеркало. Уверен, что никогда прежде в это зеркало в этом доме не смотрелось столь прелестное создание.
— Благодарю вас, — кротко сказала Мелинда.
Она опустила глаза, и ее темные ресницы легли ей на щеки.
Было так восхитительно впервые в жизни удостоиться комплиментов, В то же время у Мелинды возникло чувство, что эти комплименты были не слишком искренними, в них сквозила некоторая легкая фамильярность. Она была очень щепетильна, и эта искусственность ее тревожила.
— Карета подана, милорд!
Зычный голос дворецкого освободил Мелинду от необходимости продолжать разговор, и она двинулась к выходу по красному ковру, который устилал пол, к элегантному закрытому экипажу с мягкой обивкой внутри. Она увидела, что экипаж запряжен парой серых лошадей с высокими черными плюмажами. Она успела только мельком взглянуть на них, как маркиз уже уселся рядом с ней, а капитан Вест расположился напротив; в этот самый момент у Мелинды вырвалось:
— Что за прекрасные лошади у вас, маркиз!
Не разрешите ли мне наведаться завтра в ваши конюшни? Если, конечно, я еще буду оставаться в вашем доме!
— Да, конечно! — ответил маркиз. — Вы ездите верхом?
— Я научилась ездить верхом, когда мне было три года, — ответила Мелинда.
— Тогда мы обязательно должны взять вас в манеж, — сказал маркиз. — Все хорошенькие объездчицы собираются у статуи Ахилла, как вам хорошо известно, я полагаю.
Мелинда в замешательстве взглянула на маркиза. Она не поняла, что он имел в виду, когда упомянул об объездчицах. Потом подумала, что, по-видимому, это какое-то жаргонное слово, обозначающее тех, кто хорошо ездит верхом.
— Больше всего мне хотелось бы проехаться на одной из ваших лошадей, — сказала Мелинда.
— Тогда договорились, — вмешался в их беседу капитан Вест. — Мы возьмем вас на верховую прогулку, Мелинда, и если вы будете выглядеть в седле столь же изящно, как в этом вечернем платье, то все просто попадают, как кегли.
Произнося эти слова, он краем глаза следил за выражением лица маркиза.
— Это вовсе не остроумно, Жервез, — проговорил его светлость уничтожающим тоном.
— Мне это показалось довольно изящной метафорой, — сказал капитан. Он повернулся к Мелинде:
— Думаю, вы слышали о знаменитой Кегле?
— Вы имеете в виду игру? — спросила Мелинда.
Капитан Вест рассмеялся.
— Нет, я имею в виду одну даму. Она известна под именем Кегля, потому что как-то сказала нескольким офицерам, что собьет их, как… как кегли, если они не выполнят то, что она захочет.
Мелинда попыталась сделать вид, что заинтересовалась рассказом капитана Вест.
— А как настоящее имя этой дамы? — спросила она.
— Право же! — вмешался в разговор маркиз. — Вам не удастся уверить нас в том, что вы никогда прежде не слышали о Каролине Уолтере, или в том, что не знаете о ее прозвище Кегля.
— Нет, я никогда ничего не слышала ни о ней, ни о ее прозвище, — ответила Мелинда.
В отблесках света, который проникал через окошки кареты, когда они проезжали под фонарями, Мелинда могла видеть, что маркиз отнесся к ее словам с большим недоверием.
— Знаете ли, — сказал он неприятным голосом, — я все более и более прихожу к выводу, что вы воистину редкостная, законченная лгунья!
Скорее его тон, а не слова заставили Мелинду сжаться, и, вздернув подбородок, она ответила гордым тоном:
— Не могу понять, милорд, что заставляет вас говорить со мной подобным образом. Но уверяю вас, я говорю правду. Я никогда не слышала об этой Каролине Уолтере ни под ее настоящим именем, ни под каким-либо другим, под которым вам, очевидно, привычнее упоминать эту женщину.
Пока Мелинда произносила эту тираду, она пристально смотрела прямо в лицо маркиза. Он, по всей видимости, остался при своем мнении и сидел в углу кареты, откинувшись на спинку, а на губах его играла презрительная улыбка.
— Прошу тебя, Дрого, сдерживайся! — вмешался в разговор капитан Вест. — Ты ведешь сейчас себя очень грубо, не так ли? Если Мелпнда заявляет, что не знает никакой Кегли, с какой стати она должна при этом обязательно лгать?
— Все это сцена из того же спектакля, — ответил маркиз. — Просто мне не нравится, что меня пытаются провести, как невинного младенца. Не думайте, что я могу проглотить что-либо подобное, как бы правдоподобно это ни выглядело.
— И все-таки не могу вообразить, почему вы думаете, что я могла бы опуститься до лжи, — сказала Мелинда, — и потом, мне очень не нравится, когда меня называют лгуньей.
— Безусловно, вы правы, — примирительно проговорил капитан Вест. — Давай, Дрого! Извиняйся! Ты был не прав и прекрасно осознаешь это сам.
— Если Мелинда и в самом деле сейчас сказала правду, — продолжал упорствовать маркиз, — то единственно, что я могу сказать, что она — просто исключение из правил. Как, скажи на милость, она могла бы оказаться в такой ситуации, в которой находится в настоящий момент, и в то же время не иметь никакого представления о такой знаменитости, как Кегля?
— Ах, пожалуйста, помолчи, Дрого, — взмолился капитан Вест. — Какая тебе разница? Мелинда заявляет, что ничего не слышала о Кегле, но теперь-то она вряд ли когда-нибудь сможет забыть о ней. Мы даже можем исправить положение и представить дам друг другу.
— И, возможно, тогда, — изрек маркиз, — мы наконец узнаем, слышала ли когда-нибудь Кегля о Мелинде?
— Без сомнения, она подтвердит, что ничего не слышала обо мне, — сказала Мелинда. — Иначе и быть не может. Хорошо бы узнать, почему вы придаете этому такое значение? Однако думаю, что, по всей видимости, лучше было бы мне отказаться от приглашения на этот вечер.
