Хотелось бы поблагодарить вас за большую доброту ко мне. Все время, находясь рядом с вами, я была очень счастлива и прошу лишь об одном — простить меня за все доставленные неприятности.
С уважением,
Мелинда Стейнион».
Голос маркиза, казалось, задрожал, когда он читал последние два слова; оторвав взгляд от письма, он посмотрел на капитана Веста — глаза его сверкали.
— Ты понимаешь, Жервез? — спросил он. — Она невинна! Ты понял, что она написала? Элла подобрала ее в тот вечер на железнодорожном вокзале. Мне как-то говорили, что Элла Харкорт действует подобным образом, но я никогда не верил этим слухам.
— О, это похоже на правду, — сказал капитан Вест. — Эйприл рассказывала мне, что Элла Харкорт встречает поезда на железнодорожном вокзале, предлагает прибывшим из провинции девушкам комнату на ночь и таким образом заманивает их к себе в дом. Ну а после она уже не дает им сбежать.
Он увидел выражение лица маркиза и добавил:
— Эйприл рассказывала, что обычно они держат новых девушек в течение двух или трех ночей под действием наркотиков — до тех пор, пока те не станут сговорчивыми. Мне кажется, что Мелинда даже не предполагала, в каком месте она оказалась в тот вечер.
— Абсолютно уверен, что так оно и было, — сказал маркиз. — Но я и не подозревал об этом.
Ведь она приехала от Кэт.
— Мелинда всегда утверждала, что не знает, кто такая Кэт, — возразил ему капитан.
— У нее и не было возможности встретиться с ней, — медленно проговорил маркиз. — Ты пришел в тот вечер к ним в салон уже поздно ночью, а после того, как Элла купила ей подвенечное платье, она была немедленно доставлена на площадь Гросвенор.
Внезапно он поднес руку к лицу и прикрыл глаза.
— Боже мой! Как подумаю, что я наговорил ей! Как я обошелся с ней! Она выглядела такой несчастной, а я ей не поверил.
— Но что же теперь с ней случилось? Как ты думаешь? — спросил капитан Вест.
Маркиз вскрикнул.
— Она ушла из дома? Куда она направилась?
Боже мой, Жервез! Не дай бог, если Случится то, о чем я думаю!
Он почти бегом пересек комнату, распахнул дверь и вышел в зал, где ждал дворецкий.
— Куда направилась мисс Стейнион? — спросил он. — Кто-нибудь знает?
— В точности нет, милорд, — ответил дворецкий. — Но, когда мне показалось, что вы удивлены отсутствием мисс Стейнион, я расспросил слуг.
— И что вам удалось узнать? — спросил маркиз. — Ну быстрее же!
— Мисс Стейнион никому не сообщила, куда она собирается отправиться, — ответил дворецкий, — но у факельщика на улице она спрашивала дорогу на набережную.
Маркиз направился к парадной двери.
— Экипаж, Дрого! Лови экипаж! — крикнул маркизу капитан Вест.
— Экипаж лови ты, — бросил маркиз ему через плечо. — А я поймаю любую колымагу с тварью о четырех ногах и помчусь туда.
Не дожидаясь швейцара, маркиз распахнул парадную дверь и выскочил на улицу. Он диким взором смотрел то влево, то вправо вдоль улицы и наконец заметил наемный экипаж, который медленно выезжал из-за угла. Маркиз махнул рукой, и кучер остановился рядом с ним.
— Гинея, если доставишь меня на набережную как можно быстрее, — бросил маркиз, запрыгивая на сиденье. — Гинея, а то и две, если хочешь, только доставь меня туда.
Кучер, решив, что клиент пьян, хлестнул своих лошадей.
— Быстрее! — кричал маркиз кучеру из кареты. — Быстрее! Еще быстрее!
Лошади уже развили приличную скорость, когда они промчались через площадь Беркли, поднялись по Беркли-стрит и затем спустились по Сент-Джеймс-стрит, но когда они достигли площади Парламента и двинулись вниз по набережной, то, несмотря на окрики и хлыст кучера, лошади, устав, замедлили бег.
— Теперь езжай помедленней, — скомандовал кучеру маркиз; кучер натянул вожжи, и лошади перешли на шаг.
На набережной было темно, так как фонари здесь стояли далеко друг от друга; пешеходов было немного, и маркиз высунулся из кареты, устремив взгляд на парапет. Затем внезапно он увидел ее в темноте, между двумя уличными фонарями. Не было никаких сомнений, что это была именно она: маленькая хрупкая фигурка с золотистыми волосами, с которых, должно быть, ветром сдуло шаль.
— Стой!
Кучер натянул вожжи, карета остановилась, и маркиз выпрыгнул на дорогу. Он вытащил свой кошелек и бросил кучеру, который проворно схватил его и удивленно присвистнул при виде того, что в нем находилось.
Теперь маркиз уже больше не спешил; он постоял какое-то мгновение, наблюдая за Мелиндой. Он увидел, как она подняла лицо к небу, затем посмотрела вниз, в темноту, где под парапетом бурлила вода. Очень осторожно маркиз приблизился к девушке.
— Мелинда! — позвал маркиз, и она вздрогнула, услышав свое имя.
Когда она увидела, кто к ней обратился, то подняла руки, будто пытаясь защититься от маркиза.
— Нет… нет! Вы не должны… останавливать меня, — просила она. — Просто… здесь… так много людей… вокруг, и вода… кажется… такой холодной и… темной.
— Мелинда! — повторил еще раз маркиз, и его голос был очень нежным. — Как вы могли прийти сюда и задумать такое?
— Я должна, — ответила девушка. — Разве вы не понимаете, что я должна это сделать? Все так… перемешалось. Я огорчила вас. Я… разрушила вашу жизнь, а я… я не хотела этого.
Он взял ее руки в свои, чтобы согреть их.
— Случилось ужасное недоразумение, Мелинда, — сказал маркиз. — Можете ли вы простить меня? Могу ли я заставить вас поверить, что все это я сказал лишь потому, что вы терзали меня выше всякого предела? Вы заставили меня потерять рассудок от ревности. Ведь я люблю вас, люблю с самой первой встречи, как только тогда увидел вас!
Маркиз почувствовал, как она вздрогнула, а затем отняла свои руки.
— Это… шутка? — спросила она. — Это очень… это очень жестоко… — Ее голос прервался на полуслове, и маркиз обнял ее.
— Вы говорите о жестокости, Мелинда? Да разве речь идет об этом? — спросил он. — Я люблю вас! Я обожаю вас! Я хотел сказать вам эти слова, когда впервые увидел вас, но некоторые обстоятельства мешали мне тогда.
Она дрожала в его объятиях, но после этих слов слегка отстранилась и спросила:
— Вы имеете в виду… леди Алису?
— При чем тут Алиса? — резко проговорил маркиз. — Я сказал ей в тот день, когда она заходила ко мне в библиотеку, что между нами все кончено. А случилось это потому, что я встретил вас, потому что мне уже не нужна была ни она, ни все другие женщины, подобные ей.
— Но я не понимаю, — прошептала Мелинда.
— Теперь я знаю, что вы не можете этого понять, — сказал маркиз. — И я знаю, что тогда, в тот вечер у Себастьяна, когда вы были так сильно потрясены увиденным, я обязан был немедленно увезти вас оттуда. А вместо этого я, жалкий глупец, повел себя по отношению к вам как настоящий грубиян. Теперь мне остается только униженно просить вас, Мелинда, проявить человечность и простить меня.
