— И это действия нормального человека? — Лина недоверчиво посмотрела на меня. — Не психа? Не маньяка? А…
— Стрелка, — договорила я.
— Рыцарь сменил амплуа на мстителя? — присвистнула Каролина. — С чего ты вообще решила, что именно так всё и было? Лично присутствовала?
— Мне достаточно было взглянуть на труп.
— Ну и как же ты поняла, что убитый — нефелим?
— Всё просто. Во-первых, нефелимы бескровны. Вернее, она у них есть, но немного иного цвета. Поэтому кожа их тел белоснежного цвета. На месте убийства не было ни капли крови — ни на алтаре, ни на полу, ни в теле. Во-вторых, их глаза имеют особенность. После того, как нефелим умирает или покидает свою оболочку, глазное яблоко чернеет. Поэтому может показаться, что глазницы пусты. И, в-третьих, сами перья узкие, стреловидной формы; каждое перо острое, словно лезвие, и пахнет серой и плесенью. Я видела, как ты морщилась от резкого неприятного запаха.
— Допустим, — скривившись, Лина провернула в ухе серёжку. — Но к чему такие сложности? Не проще ли укокошить этого нефелима по-тихому и закопать где-нибудь в лесочке?
— Я думаю, весь этот ритуал Стрелок проделывает намеренно, — я выбросила окурок, подкурила новую сигарету. — Предупреждает остальных, что смерть уже близко.
— Остальных? — Лина нахмурилась.
— Да, — кивнула я. — Как я уже говорила, трупов должно быть семь. Я долго гадала, с чем эти убийства могут быть связаны. Последний труп развеял мои сомнения. Всё завязано на пророчестве о Лифирине — магическом камне Варды, созданных девятью братьями и сестрами Богини для сохранения их Силы.
Камень был разделен на девять частей, каждую из которых берег создатель. Но эти осколки были украдены во время долгой войны между Высшими и Единым Богом. Они оказались в руках армии Ворнолов — падших ангелов, чьими детьми и являются нефелимы. Осколки Лифирина обладают одной особенностью: на закате каждого цикла по древне-варданскому календарю они выбирают себе стражей. Кто ими будет, предугадать трудно, но магу несложно почувствовать новоизбранных после состоявшегося выбора. Особенно, если известно, какой стороне принадлежат камни — Тьме или Свету. Существует множество знаков, предвестников, что выбор завершён. Какие именно — мне неизвестно. Но я знаю, что стражи наделяются невероятной силой, с помощью которой возможно открыть врата в любой мир. Даже тот, куда входить нельзя.
— Ничего себе камушки, — вставила Каролина, воспользовавшись паузой.
Мне нужна была минутка, чтобы перевести дух. Выбросив сигарету, переступила ногами. Свирта, спрятанная под брюками, неприятно колола кожу даже через магический футляр. Нервничают осколки…
— Но если все стражи умирают, — продолжила я, стараясь не обращать внимания на боль в ноге, — осколки Лифирина засыпают ещё на один цикл, то есть на сто сорок четыре года. Выходит, Стрелок истребляет падших, чтобы те не смогли открыть врата в царство мёртвых. Но люди, по своему незнанию, связывали семь трупов со смертными грехами. Однако это было далеко от истины, хоть и похоже. Да я и сама вспомнила о Лифирине только сейчас, ведь трупов всегда было семь, а стражей должно быть девять.
Я немного помолчала. Боль нарастала, и теперь ногу не кололо, а прожигало до кости.
— Всё в порядке? — насторожилась Лина, видимо заметив моё напряжение.
— Терпимо, — отрезала я, а Лина усмехнулась. — Правда, лично я считаю, что проще уничтожить стражей двух самых сильных осколков — Жизни и Смерти. Тем более, сделать это нужно единожды. Эти осколки выбирают своих стражей ещё до их рождения и никогда не меняют их. А если те умирают, не успев добровольно передать свои знания, то разрушаются и осколки, которые по силе и могуществу могут заменить все остальные. Просто никогда прежде этого не случалось. А стража Пустот, который выступает своего рода балансом, сдерживающим силы других, сыскать можно разве что в Пустоши, но туда никто не пойдет по собственному желанию. Потому что выбраться оттуда невозможно. Поэтому я считаю стражей Жизни и Смерти — идеальными целями. А значит, истреблять нефелимов просто бессмысленно.
— Но ведь зачем-то их убивают? — поинтересовалась Лина.
— У меня только одно предположение, — отвечала я, с трудом подавляя дрожь в голосе. — Стрелок уверен, что могущественные осколки никогда не попадут в ненадёжные руки. Значит, он сам один из стражей. И наверняка знает второго.
— Бред какой-то, — буркнула она, искоса поглядывая на меня.
— Я бы с тобой согласилась, если бы не одно но…
Наклонившись к ногам, я сняла с лодыжки тоненький серебряный браслет, из которого тут же вырвалась и заплясала в воздухе раскалённая игла.
Невольно вскрикнув, Каролина шарахнулась в сторону. Споткнувшись о колесо джипа, едва не упала. Я успела схватить её за руку, какой она намертво вцепилась в рукав моей куртки.
— Ч-что…что эт-то? — заикаясь, спросила Лина, в корне ошарашенная неистовым танцем свирты, которая с тонким свистом вычерчивала в воздухе огненные символы. Те же, что были написаны на стене зала, где нашли труп нефелима и на нём самом.
— Это Чатэ, — отвечала я, пытаясь освободиться из цепкой хватки следователя. — Послание, написанное на древнем языке вардан. Подобное тому, что я видела на заводе.
— Н-нет, — я отчётливо услышала, как клацнули зубы Каролины. Неужели так испугалась? — Эт-то… — и она указала на петляющую иглу, в точности повторив её витиеватое движение.
— Свирта, — прошипела я, безуспешно отдирая пальцы Лины со своей руки. — Проклятье! Да отпусти же ты! — прикрикнула я. Каролина вздрогнула, неодобрительно покосившись на меня, но руку отпустила. — Что ты так переполошилась? — усмехнулась я, потирая успевшее занеметь предплечье. — Это всего лишь кусочек металла.
— Летающий кусочек, — неуверенно поправила меня Лина, не сводя глаз со странного действа, отражающегося пляшущими язычками огня в её расширенных зрачках.
— Свирта сделана при помощи магии из крошек Лифирина и серебряной пыли, — продолжила я, когда иголочка вернулась в свой футляр. Теперь ногу обдавало приятной прохладой. — Их всего две. Моя, из чёрного серебра — священного металла вардан. Но есть ещё золотая, и ею, судя по всему, обладает Стрелок.
— Судя по чему? — спросила Лина и кивнула на всё ещё пылающие в воздухе узоры, похожие на переплетение цветов и оружия. — И что значит эта надпись?
— Румин, — вздохнула я, взмахом руки стерев символы.
— И что это? — Лина перевела на меня по-прежнему изумлённый взгляд.
— Имя нефелима, восставшего против себе подобных… Много веков назад, — говорила я, не дождавшись вопросов от Лины, — когда в долгой войне Высшие потерпели поражение, среди смертных стала распространяться вера в Единого Бога, Лимуда. Тогда-то со стороны Жрецов Лимуда, эрулов, подверглись гонениям варданы и те язычники, что не посмели отречься от своих Богов. Варданам ничего не оставалось, как уйти. Но покидать свой мир они не решались. Осели в лесах и горах, создав города в скалах и пещерах. Однако эрулам показалось этого мало. Они жаждали крови язычников, считая вардан выродками. Так началась кровавая война за Ловаирдан, человеческий мир. Война Гнева…
