— Доселе жив? — перебил он, остановившись у винтовой лестницы, поднимающейся на второй этаж, где находилась моя спальня. — Сей факт так радует тебя?
— Да, — голос неожиданно охрип, — ты же знаешь, что я никогда не желала тебе зла.
— Зла не желала, — насмешливо протянул он, — но души лишила. Как так — быть может разъяснишь?
— Зачем? Прошло столько лет… — осторожно шагнула в сторону статного мужчины. — Все изменилось. И ты… И я…
Еще шаг…Я стояла уже совсем близко. Кирш молчал, водя ладонью по перилу.
Интересно, а какое имя в человеческом мире носит он на этот раз? Раньше он скрывался, как Джим, Киршем всегда называла его я. Кем же он был на этот раз? Колдуном, лордом, принцем, бездомным — кем? Он так любил менять маски.
Губы расплылись в довольной усмешке, а пальцы потянулись к постаревшему лицу. Прикоснуться к нему. Всего лишь прикоснуться и наконец, понять, зачем он здесь. Что привело его ко мне на этот раз? Кто он теперь и на чьей стороне?
Но неожиданно Кирш легким движением перемахнул через перила, мягко опустившись на ступеньки чуть выше меня. Моя рука застыла в воздухе, наткнувшись на невидимую стену.
Осторожно я провела ладонью по прозрачной поверхности. Так и есть — стена. Кто-то тщательно оберегал его от чужих посягательств. Впрочем, Кирш, какого знала я, способен и не на такое. Но зачем? Неужели он боится меня?
Я еще раз провела рукой по стене, пробуя ее на ощупь. Нет, эту преграду соткал не Кирш. В ней слишком много тепла, слишком много эмоций. Чужая энергия. Я сделала попытку проникнуть сквозь стену — безрезультатно.
— Оставь напрасные старания, — спокойно произнес он, поднявшись на ступеньку выше. Я опустила руки и обошла лестницу, остановившись между Киршем и окном, за которым расползалась густая непроглядная тьма. — Меня коснуться ты не сможешь.
— Что так? — дразняще прошептала я. — Боишься? — и ступила на ступени. Кирш отступил назад.
— Мне более неведом страх, — усмехнулся он. — Но ты…
— Зачем тогда защищаешься? — не унималась я, поднимаясь все выше.
— Сия преграда, — он обвел себя рукой, продолжая отступать от меня, — соткана не мною. Лишь Акмирэ решать дано, кого впускать сквозь стену чар ее.
— Акмирэ? — я остановилась, как громом пораженная. Не ожидала услышать из его уст незнакомое женское имя, да еще произнесенное с теплом и нежностью. Сердце глухо стучало в груди, больно ударяясь о ребра.
— Кто она? — холодный тон, чтобы скрыть дрожь в голосе.
— Та, без кого исчезну я.
— Любишь ее?.. — слова давались с трудом, словно не желали слетать с языка. Просто я дико боялась услышать ответ, каким бы он не был.
— Люблю?! — седые глаза Кирша неожиданно вспыхнули гневом. — Люблю ли я?! — и дикий смех оглушил меня. Что-то зловещее было во всем этом. Что-то ненастоящее. — Тебя любил я, — прохрипел он, словно смех украл силу его голоса, — а ее…
Он осекся, повернувшись ко мне спиной, и ступая по мягкому ковру моей спальни. И только когда я потеряла его из виду, осмелилась подняться следом. Просторную комнату, оформленную в черно-белых тонах, освещал блеклый свет ночника над широкой разобранной кроватью. В его разноцветных бликах, хаотично разлетевшихся по гладким стенам, высокому потолку с вычурной лепниной, сбитому шелковому покрывалу кровати, темному полу и теряющихся в необъятной пустоте огромного окна, Кирш казался пришельцем с другой, невиданной планеты. Он сидел на широком подоконнике, вглядываясь во тьму, поглотившую небо. Сильные руки закинуты за голову, брови нахмурены, глаза настороженные. Похоже, не только меня беспокоило столь стремительное развитие событий. Но в отличие от меня Кирш знал гораздо больше. Тогда зачем он пришел?
— Зачем ты здесь? — осторожно спросила я, присев на край мягкой кровати, еще не забывшей запах
страсти, вспыхнувшей между мной и Максом. Он ушел несколько часов назад, а в комнате до сих пор пахло ним. Кирш не ответил, опустив руки и присмотревшись ко мне. Что-то знакомое мелькнуло в его взгляде. Давно забытое, но возвращающее меня в далекое прошлое, когда нас многое связывало.
Слишком многое, чтобы в раз отмахнуться от прошлой жизни. Я так и не смогла, как не пыталась. Странно, но я до сих пор помнила каждое слово, произнесенное его мягким бархатным голосом. Каждый жест, взгляд. Я помнила все его прикосновения от нежных, сводящих с ума, до хлестких и обидных до слез. Я помнила каждую его морщинку, каждый шрам, каждую родинку. Особенно то причудливое родимое пятно
в форме четырехлистника под левой рукой. Такое же, как у Макса. Я все помнила. Ведь именно благодаря мужчине, что сидел передо мной, изучающе смотря в мое лицо, я обязана тем, кто я.
Ведь именно Кирш был моим учителем и первым мужчиной, кого я по-настоящему любила.
Отвернувшись, я задумалась…
…Киршриадин, князь варданский, Архимаг Академии искусств Варды, Старейшина Совета Мудрецов, родитель касты магов и волшебников; Джим Салливан, пилигрим из Ирландии…
Как много титулов и судеб таится в душе мага и колдуна, изгнанного Богами за непослушание и запретную любовь. И все из-за меня…
Если бы тогда хоть кто-нибудь умнее меня четырнадцати весен от роду сказал, какой трагедией обернется мое знакомство с Киршем, я бы сама лично приковала себя к решетке в самой высокой башне, заколотила все входы и выходы и еще дракона оставила у ворот. Хотя мне кажется, Норны всё равно позаботились бы, чтобы нити моей судьбы неразрывно связали меня с печальным колдуном, живущим затворником в загадочном поместье далеко на севере Варденхейма.
Увы, провидца не нашлось, что заметно облегчило задачу Чтицам судьбы, и в первый день года я удрученно рассматривала свое отражение в зеркале, готовясь к аудиенции с собственной матерью и королевой в одном лице.
С тех пор как мы вернулись из Восточных Лесов, в вечнозеленых владениях которых притаилась Омильна — Высшая школа благородных манер, прошло больше месяца, а я до сих пор не видела мать. Она была зла на меня, за то что я с треском провалила первое же испытание, но свой гнев срывала на подданных, наказывая за малейшую провинность. Меня же заперли в покоях под домашний арест. Впрочем, уж лучше тут, чем в Омильне. Это место со столь мелодичным наименованием скорее походило на тюрьму, откуда имелся только один выход — на эшафот. А как иначе назвать пещерный город, покидать который запрещалось абсолютно всем и каждому вплоть до окончания учебы? А это, ни много, ни мало целых двенадцать зим. Мало того, все ученицы носили одинаковую строгую одежду, пошитую из тонкой шерстяной ткани, и не имели права заниматься волшебством. И это законы для варданок, где каждая вторая рождалась чародейкой!
Что-то было не то с этой школой, но что — я так толком и не выяснила. А все потому, что успешно провалила первое же испытание. Мало того, что не совладала с единорогом, будучи прекрасной наездницей, так еще покалечила младших учениц и едва не убила парочку преподавателей. Дикий страх, неведомый мне ранее был тому причиной.
