И ответ напрашивался сам собой — он заодно с Шиезу, который намерен открыть врата в Царство мертвых. Киршу все равно, кто мы. Ему неведомы ни любовь, ни жалость. Ну разве он виноват, что Стражами самых могущественных граней камня Варды оказались именно мы? Его единственный сын и бывшая любовница. Теперь понятно, зачем Климу понадобилась моя подвеска. Он возвратил хозяину его душу, томившуюся в магической тюрьме. Но ведь моей он не получил. Выходит, Каролина говорила правду. Клим действительно не с ними. Какую же еще игру ведет мой старый знакомый?
Сколько я знала Клима, в его жизни была лишь одна цель, — отомстить убийцам своей семьи. Парадокс заключался в том, что Клим служил Шиезу, который и устроил показательную казнь его жены. Я никогда не понимала, как он мог хладнокровно убивать для того, чьей смерти желал больше всего. Что вообще его удерживало в свите Шиезу? Как он мог отомстить за своих близких, если Шиезу всегда знал о намерениях моего напарника? Значит, Клим был заодно еще с кем-то, гораздо могущественней своего босса. Но с кем?
И что могло быть предметом договора? Если смотреть в свете последних событий, то единственное, что Клим мог предложить своему союзнику, — воскресшую Хельгу. А я знала только одно существо, кому по-настоящему дорога эта женщина. Люций.
Ох, и вляпалась же я! Я думала, от меня многое зависит, а оказалась разменной монетой. Маленькой пешкой в большой игре Богов. В игре, которую не в силах предсказать ни один пророк. Прав был Клим. Не существует предопределенности. Мы сами творим собственную судьбу, просто порой наши поступки продиктованы чьим-то советом или слепой верой в предначертанное. Все можно изменить, даже неизбежность. И Клим это доказал в нашу последнюю встречу.
Шатаясь от усталости и неугасающего озноба, прислонилась к шершавому стволу красно-рыжего клена. Над головой висело тяжелое молочное облако марева. И оно жило! Неустанно перетекало из одной формы в другую, окатывало меня своим ледяным дыханием и тихо говорило. Но не со мной. И вдруг…
Рваные туманные полосы, растянувшиеся через весь парк, начали уплотняться. Они сплетались, облекались
в призрачный силуэт. Сначала на лиственном покрывале появились босые стопы, слегка прикрытые белоснежным шлейфом. Потом из дымки ветер выткал стянутый узким лифом тонкий стан, изящные руки в кружевных перчатках, исцарапанные узенькие плечи. Вот из тьмы проявились вьющиеся седые волосы, струящиеся в морозном вихре подобно водопаду. И наконец, я увидела красивое неживое лицо.
Вдох, и дух очутился совсем близко. Я отступила, поежившись от страха, когда узнала в выступившей из тумана мертвой женщине Каролину. Ее яркие красно-коричневые глаза смотрели на меня с тоской и непониманием. В ее взгляде я увидела дикое желание мне что-то сказать, но, увы, у нее не было рта. Она протянула ко мне руку. Я сделала еще один шаг назад. Между собой призраки общаются ментально — мысленно, глядя друг другу в глаза. Но чтобы поговорить с живым, нужно его коснуться. Однако любое подобное прикосновение чревато смертью живого или умершего. В данном случае либо я стану частью тумана, либо мертвая Каролина растает во мгле, как снег весной. Мне не хотелось ни того, ни другого. Дух же продолжал наступать. Он шевелил длинными пальцами, пытаясь достать меня, босые ноги едва не наступали на кроссовки. Меня била крупная дрожь, подошвы скользили по влажной листве. Нужно было бежать без оглядки, но я не могла оторвать взгляд от темных глаз, наполненных нестерпимой мукой. В итоге я поскользнулась и рухнула наземь. Каролина нависла надо мной. Закрывшись от призрака руками, я отчаянно вспоминала все известные мне отпугивающие знаки или слова. Но ничего не приходило на ум, словно кто-то стер все мои магические навыки.
Я уже ощутила, как щека покрывается мелкими трещинами, будто лопнувший лед. Услышала в своей голове далекое: Сын, — как внезапно поднялся ураган, воронкой закружил листья, отгородив меня от Каролины. Колючий ветер хлестал по щекам, швырял в глаза острые капли бури, выталкивал меня из парка.
Я упиралась, цеплялась пальцами за вязкую землю, ломала ногти о твердые стволы деревьев. Но стихия не сдавалась, грубыми толчками отбрасывая меня в дымчатую пустошь. Мир перестал существовать. Все предметы слились в единую бесформенную массу, словно размазанный на холсте рисунок. Ураган звенел в ушах металлическим скрежетом, воровал дыхание и саму жизнь. Не в силах сопротивляться я упала навзничь, утонула в сухих резных листьях.
Серое осеннее небо, пронизанное ослепительными вспышками грозы, стало последним, что я видела.
Реальность исчезла.
А когда я снова открыла глаза — над головой висело тоже живое сизое марево и что-то холодное тыкалось в плечо. Я повернула голову и обомлела — рядом лежал матерый белоснежный волк. Его острые уши напряженно топорщились, в синих глазах таяли снежинки, из горла доносился тихий устрашающий рык, а на массивной шее перетекал змеей дымчатый ошейник.
— Ты… — выдохнула я, пальцами осторожно коснувшись его холки. Погладила. Волк дернул ухом и снова ткнулся носом в руку. Влажный и холодный.
— Как ты здесь оказался? — я заглянула в его умные глаза, пытаясь найти ответ, как раньше. Но тщетно. Либо зверь не хотел со мной разговаривать, либо что-то сдерживало его. Ошейник!
В прошлую нашу встречу на волке не было ошейника. Только так он мог со мной разговаривать. Только так его сущности были неразделимы. Значит, кто-то разорвал эту связь. Кто? Зачем?
Волк зарычал и одним резким движением перепрыгнул через меня. Я резко вскочила, а за спиной туман зашипел и отпрянул от дикого и, несомненно, живого зверя. Шорохи рассеялись, марево сгустилось отдельными облачками, пропуская неестественно яркую для этого места синеву неба.
Волк зафырчал, вернулся ко мне, сел напротив, слегка склонив набок голову. В его умных глазах читалась невыносимая боль и отчаяние. Лапой он дернул ошейник и заскулил, облизывая обожженную шерсть. Я
подошла ближе. Две тонкие змеи обвивали шею волка: алая, что кровь, и черная, будто зола. Переплетенные между собой, они все время скользили, завиваясь новыми кольцами, шипя и раня волка. Ему было невыносимо больно. Ему и Максу. А еще я знала точно — чем туже свивался ошейник, тем ближе подкрадывалась смерть к единственно любимому мной мужчине. Я не могла этого допустить. А для этого мне необходимо вернуть волка обратно — в тело и душу моего нефелима. И я знала только один способ — снять с него этот проклятый ошейник. Но когда я приблизилась к волку, тот отошел от меня и замотал башкой, не желая, чтобы я делала задуманное. Значит, понимает, слышит мои мысли.
— Снова подслушиваешь? — в моем голосе звучал укор. — Я всегда думала, как тебе это удается, — улыбнулась. — Оказывается, все дело в нашей связи.
Раскрыла ладонь, на которой лежал его амулет. Волк фыркнул и кивнул. Я выдохнула. Замечательно.
Значит, будет легче договориться.
— Макс, милый, послушай, мне нужно снять с тебя эту штуку, — я сделала шаг ближе. Волк остался стоять. -
Я знаю, ты боишься за меня. Я понимаю. Но ты ведь уже однажды убивал меня и ничего, — для убедительности я развела руками, показывая, что вполне жива и невредима. Волк зарычал, припал к земле, глаза его хищно сузились, а от лап заструились ледяные нити. — Вот упертый… — я расстроено покачала головой. — Пойми же ты, что у нас нет выхода. В Пустоши не умирают, понимаешь? Здесь уже мертвые ну или почти. Я справлюсь, слышишь? А ты…ты нужен там. Ты, а не я, можешь остановить Шиезу. В конце концов, ты должен найти мое тело, разрази тебя гром!
