— И машину поведу я, — добавила, обиженно сопя.
— А ты умеешь?
Айя кивнула, весело фыркнув. И тут Алекс понял, что даже его досье оказалось ничтожным, потому что его жена не переставала его удивлять.
— Научилась, — говорила Айя, когда они вернулись в машину и тронулись в путь, — когда у…Марины случился приступ женского счастья, и она ненадолго выпустила меня из-под своего контроля.
Она вела мягко, но уверенно и шикарно смотрелась за рулем. Алекс сидел рядом, расслабленно наблюдая за ее изящными пальцами на кожаной оплетке, за ее губами, то улыбающимися, то сжимающимися в тонкую полоску, за ее грудью, вздымающуюся от тяжелого дыхания. Он просто смотрел и слушал.
— Я тогда сбежать хотела, — покачала головой, словно удивлялась собственной наивности. — Мечтала путешествовать, как отец. Водить машину было главным пунктом. Так что спасибо тебе.
Алекс вопросительно выгнул бровь, что не укрылось от Синеглазки.
— Полагаю, в то время моя… — и снова запнулась, подыскивая правильное слово. Твою мать! Открутить бы голову Марине за то, что сотворила с этим чудо-цветком, просто сверкающим сейчас неуемной радостью. Какая же она еще девчонка. Сильная, с изломанным к чертям детством, но такая маленькая и хрупкая. Так и хотелось закрыть ее от всего мира. Защитить. Чтобы она больше никогда и мысли не допускала, что никому не нужна по-настоящему. Ему нужна. Вся.
— Айя, — перебил он, совершенно не вслушиваясь в ее домыслы о его бурном романе с Мариной. Было и было. Это его прошлое. И ничего не изменить в нем, даже если бы очень хотелось. Но оглядываться на него — последнее дело. Как и позволять прошлому рушить такое хрупкое сейчас. — Я хочу, чтобы ты запомнила мои слова. Меня волнуешь только ты. И никакая другая женщина мне не интересна. Но если ты хочешь, я…
— Нет! — испуганно вскрикнула Айя, словно он сбросил ее с высоты, оставляя один на один с паническим страхом.
— Вот и хорошо, — кивнул, всматриваясь в изменившийся пейзаж за окном. — На развилке налево.
Айя лишь кивнула. И спустя десять минут она уже парковалась у двухэтажного коттеджа Игната.
— У них красивый дом, — заговорила Айя, когда они миновали охрану и оказались на выложенной брусчаткой подъездной дороге.
— Шикарный, — согласился Алекс, бросив взгляд на светящийся панорамными окнами деревянный дом, причудливо изломанный, словно его слепили из разных кусков глины и забыли отшлифовать. — Один чокнутый архитектор проектировал.
— Почему чокнутый? — Айя пальчиками погладила его запястье.
— Потому что гений, — и потому что позволил запереть себя в психушке, отказавшись от его, Алекса, помощи. И это злило вот уже много лет. Но пугать Синеглазку еще одним кошмаром он не стал.
— Хочу с ним познакомиться, — вдруг выдохнула она, резко остановившись и буквально съедая взглядом дом без единой правильной формы: острый, ломаный, агрессивный. Только теплый свет, льющийся из огромных окон, дарил иллюзию уюта.
— Не в этой жизни, Синеглазка, — покачал он головой, увлекая ее за собой в сторону мужских голосов.
Она лишь кивнула в ответ, больше не заговаривая о доме и его творце.
— О, Туманов! — остановил их веселый бас двухметрового детинушки у беседки с мангалом.
— Рома, Шурик, здорова, — пожал руки обоим операм из команды Игната. Всегда вместе: обогащенный богатырской силушкой Рома и мозговитый «ботан» Шурик. Нелепая, но очень эффективная в деле парочка.
— Наконец-то, а то без тебя мясо сгорело, — оживился второй, но, зависнув на идущей с Алексом под руку Айе, распетушился.
И Рома в сторонке отсиживаться не стал, поддержал друга.
— Девушка, давайте к нам, с нами весело, — запели в унисон. — Шашлык, вино…
— Шашлык сгорел, вино прокисло, — резко ответил Алекс. — И слюни подотрите. Девушка со мной, — и крепче Айю прижал.
Она хихикнула ему в плечо, охотно позволяя ему собственнически обнять за талию. Мужики ретировались, но веселиться не перестали.
А уже у самого дома Айя попросила рассказать об Игнате и Асе.
— Они — мои друзья, — немного подумав, сказал Алекс. — Самые надежные и верные. Есть еще Тимур, я тебя с ним обязательно познакомлю. Он сейчас за границей живет. Но мы слетаем к нему. У него здоровенный особняк на побережье. Отдохнем, на солнышке погреемся, — улыбнулся, представив Синеглазку в одном купальнике…или нет, лучше без купальника…в лунном свете…плескающуюся в теплом океане. И капельки воды, стекающие по ее аккуратной груди, маленьким озерцом скапливающиеся в впадинке пупка…Жар тут же растекся по телу, звеня напряжением, искрившемся на кончиках каждого нерва. Захотелось сграбастать Синеглазку и утащить в пещеру, как первобытному человеку. А уж там дать волю фантазии и…она сама поцеловала его. Нежно, словно хотела ослабить скрутившееся в паху желание, но лишь распалила, вспенила…
За спиной раздалось вежливое покашливание, и Айя резко отпрянула, стушевалась и вся залилась румянцем. Интересно, а ее аппетитные грудки тоже стыдливо покраснели? И жидкий огонь разлился по венам, так захотелось заглянуть за глухой ворот ее целомудренного платья, коснуться кожи, чтобы снова потеряться в ней. Черт бы побрал эту вечеринку!
— У нас есть свободная спальня на втором этаже, — подал голос Игнат. — Шумоизоляция на высшем уровне, сам проверял, — и улыбнулся довольно, когда Алекс на него глянул. А Айя шагнула ему за спину, уткнулась лицом между лопаток, пальцами в пиджак вцепилась.
— Придурок, — выдохнул Алекс беззлобно и Синеглазку поймал за запястье, выудил из-за спины, лицом к лицу сталкивая с ее кошмаром. А она вся будто закаменела, запрокинув голову, и с такой силой сжала его ладонь, впиваясь ногтями в кожу, что наверняка следы останутся. — Родная, познакомься. Это Игнат — мой друг. Игнат…
— Вряд ли ты рада встрече, девочка, — усмехнулся Крушинин под цепким взглядом Алекса. Ведь договорились же! Алекс ему все в подробностях расписал, и Игнат вроде понял. На кой ляд тогда эти выпады? — Но я рад, — взглядом обрубив злость Алекса, — наконец, познакомиться с тобой, — и руку ей протянул, а когда Айя, явно заставляя себя ответить на приветствие, вложила в его свою ладонь, с легкой улыбкой прикоснулся к ней губами. Алекс закатил глаза: джентльмен, мать его! Синеглазка вздрогнула и резко отстранилась, теснее прильнув к Алексу. Настолько, что, казалось, слиться с ним хотела. Алекс обнял ее за талию, широкой ладонью накрыв живот, одновременно оберегая Айю и их ребенка. Их — он не сомневался. Разве что в первые минуты, а потом понял — его и точка. Вся она. Все в ней — его. В неосознанном жесте Синеглазка накрыла его ладонь своей, переплела их пальцы.
— Охренеть, — резюмировал Игнат и со странным выражением лица покачал головой, будто собственным глазам не верил. — Не ожидал. Не ожидал. Айя, девочка, я покорен, — и за сердце схватился, изображая меру своего поражения, не разрывая взгляда, в котором читалось веселье.
