— Я не собачонка, чтоб за каждой твоей шалавой…
Кирилл не договаривает, захлебывается кровью, зажав хрустнувший под кулаком Тимура нос.
— Блядь… - шипит Кирилл.
Тимур сжимает и разжимает пальцы. За спиной хлопает дверца.
— Тим… — голос Русалки отрезвляет.
Оборачивается.
— А ну брысь в машину, — рявкает так, что стекла звенят.
Она мотает головой и в несколько шагов оказывается рядом с Кириллом. Тот дергается, когда она пытается осмотреть нос, не дается. Но Русалка упрямая, как сто чертей.
— Врачу покажись и холодное… — она заглядывает в свою сумку и достает оттуда пистолет, протягивает Кириллу, чтобы тот к переносице приложил. — Вот…
И бросает взгляд на Тимура. Странный такой. Выворачивающий кишками наружу.
— У меня свой есть, — бурчит Кирилл. — Да и заслужил я. Извини, Тим.
Тот не отвечает, хватает за руку Русалку, сперва забрав у нее оружие, и утягивает за собой. Усаживает на переднее сидение и молчит всю дорогу до дома. А когда приезжают, она тут же прячется от него в спальне. Где Тимур ее и находит, когда унимает клокочущее в каждой жиле бешенство.
Глава 13 Тим.
Русалка лежит на кровати, скрутившись калачиком и так и не раздевшись.
— Зачем? — всего один вопрос, на который хватает сил. А сам взглядом по напряженному лицу с потекшей тушью, шее с пульсирующей жилкой, груди, открытой слишком глубоким вырезом, стройным ногам в разорванных чулках. И злость накатывает новой волной. — Чем ты думала, а? Ты же взрослая, умная девочка, а повела себя…Черт!
Приваливается плечом к дверному откосу. Он не знает, что делать. Выпороть бы ее хорошенько или послать к чертовой матери. Пусть катится к своему отцу. Они стоят друг друга. Но гребаное сердце внутри мешает мыслить здраво, как и всегда все анализирующий мозг, выруливающий в совсем не те мысли. Например, что он до одури хочет свою жену. И что этому дикому, раздирающему его в хлам, желанию плевать на все факты и обстоятельства. Ему просто нужна эта девчонка, въевшаяся под кожу. Увяз он в ней и ничего не может с этим поделать – ее только с мясом из себя выдирать. И это адски больно, потому что он уже начал и нихрена не получается.
— Ты хоть понимаешь, что только что сделала? — устало и без злости, потому что надоело до чертиков. Все надоело.
Русалка садится на кровати. Бретелька платья падает с плеча. А она смотрит в стену напротив.
— Я не дура, Крутов, — говорит тихо. — И видела документы. Липа чистой воды, хотя качественная очень. Твои юристы хорошо поработали, можешь им премию выписать.
Улыбается вымученно.
— А ты, как Гурин…только деньги-деньги-деньги… — вскидывает голову и смотрит своими невыносимыми глазами цвета расплавленного золота. — Куда тебе столько? У тебя же никого…С собой заберешь, как Гурин?
Тимур качает головой.
— Деньги – всего лишь бумажки, Крутова, — намеренно выделяет фамилию, которая теперь и ее тоже. Русалка вздрагивает и вдруг выпрямляется, словно до нее только сейчас доходит смысл всего, что между ними происходит. — Надо будет, еще заработаю. Не в них ведь дело, а в том, что ты сделала. Ты предала меня, Стася. И я хочу знать, зачем?
— Я… — резко встает, дергает молнию на боку. — Дурацкое платье, — жалуется, всхлипнув. И платье пытается снять, но у нее не получается: молния не поддается, пальцы дрожат.
Тимур в два шага оказывается рядом. Рывком сдирает кусок ткани, не расстегивая, швыряет на пол. Русалка порывисто обнимает Тимура и утыкается носом в его грудь.
— Я не хотела…Я не думала…я…И Кирилл сказал…
Тимур напрягается, отстраняет от себя Русалку, смотрит в ее покрасневшие глаза.
— Что сказал Кирилл?
— Сказал, что я могу помочь, — вздыхает. — Тебе помочь. А мне просто нужно было увидеть Гурина. Просто…
Она не договаривает, потому что Тимур понимает сам. Русалка шла к Гурину, чтобы убить. Поэтому взяла пистолет. Ей не нужны были документы, только оружие. А Кирилл просто использовал ее, чтобы вычислить «крысу». Сыграл Русалкой в темную, его, Тимура, женой, рискнул. Сукин сын.
— Я виновата, прости, – шмыгает носом жена, выдергивая из непростых мыслей.
— Ох, Русалка, — а у самого внутри все дрожит от колючей ярости и противного страха. Ему даже представлять не нужно, что было бы – выстрели она в собственного отца. Он точно знает – сдох бы вместе с Гуриным, но ни за что не позволил бы ей сесть в тюрьму. Выдыхает с шумом. Она не собиралась его предавать. С одним разобрались. Что дальше? Прикрывает глаза, переводит дыхание.
— Тим… — зовет она тихо.
— Что с платьем, Русалка?
Она не хочет говорить. Тимур чувствует, как напрягается спина, как Русалка разворачивает плечи и как каждая клеточка ее красивого тела просто вопит, что она соврет.
— Даже не думай мне лгать, Стася. Выпорю.
И чтобы показать, что не бросает слов на ветер, до боли сжал ее попку. Она тихо ойкает и заливается румянцем. А по коже мурашки табуном. Тимур улыбается, пропускает между пальцами прядь ее волос, вдыхает аромат и морщится.
— Да пристал там один мажор, — кривится, как будто ящик лимонов съела. — Потанцевать пригласил, пока я ждала там…Потанцевали…а он большего захотел…подстерег меня у выхода и…ничего не было, Тим…
Она еще что-то говорит, но Тимур уже не слушает. Запах не дает покоя. Чужой. Мужской.
— Твою мать, – сквозь зубы, заглянув в ее янтарные глаза.
И видит в них только слезы.
— А платье я сама порвала. Случайно. И чулки. Дорогие, а качество фигня полная. Слышишь, Тим? Прости…
«Ничего не было», — повторяет он мысленно. Еще один пункт разрешили. Остается еще парочка, но сейчас…
— Ох, Русалка… — подхватывает на руки и перекидывает через плечо.
Ему чертовски не нравится, как она пахнет. Чужим мужчиной. И с этим надо срочно что-то делать. Все остальное перетерпит как минимум до утра.
Русалка взвизгивает. Изворачивается, молотит руками по его спине.
Откуда только силы нашлись?
Тимур приносит ее в ванную.
Открывает воду на всю и буквально заталкивает Русалку в кабинку. Сам влезает следом, отрезая ей пути к отступлению.
— Чокнутый, — отфыркивается Русалка. — Я знала, что ты…
— Ты меня еще не знаешь, — перебивает Тимур, вспенив на мочалке мыло. — Я злой и страшный серый волк, — а у самого смех рвется из груди пополам с невообразимым облегчением.
— Ты собираешься меня мыть?
Русалка даже перестает отфыркиваться и уклоняться от тугих струй.
