Несколько метров. Всего несколько метров пройти. Трудно. И боль сшибает с ног, бьет под дых, выворачивает наизнанку. А перед глазами ее лицо. Изрезанное, с распухшими губами и черной дырой во лбу.
Тимур падает на колени. Кто-то помогает встать, что-то говорит, зовет его. Не сейчас. Тимур отмахивается от звонкого голоса, кажущегося знакомым. Потом разберется, не сейчас. Сбрасывает с себя чьи-то руки. Шагает к Игнату. Хватает за грудки, встряхивает. Тот смотрит отрешенно, а улыбка на лице совершенно дикая. Не человеческая.
— Ты же обещал! Обещал, сука! — бьет в живот. Игнат хрипит, сползает по стене. Тимур снова поднимает его. — Как ты мог? Как? Ты…
Еще один удар в живот, следом в челюсть. И снова в живот. Под кулаком хрустит кость, из разбитой губы брызжет кровь. Игнат не сопротивляется, только улыбается. И до алого марева перед глазами хочется стереть с него эту улыбку, залить ее кровью. И Тимур бьет, вымещая злобу и боль, что-то говоря. Бьет, чтобы убить. Хочет так, что самому страшно, и он знает, что сможет. Сейчас, за нее. И смог бы, если бы не Русалка.
Она рыжим вихрем врезается между ним и Игнатом за долю секунды до нового удара, виснет на нем, обхватив руками и ногами.
— Тииим! — кричит, ловя его руки и пытаясь поймать его взгляд. — Тииим… — шепчет, лихорадочно целуя, сорванным дыханием умоляя вернуться к ней, в реальность. И он возвращается, когда ее запах затапливает легкие, наполняя их персональным кислородом жизни.
Подхватывает ее, прижимает к себе разбитыми в кровь руками. И дышит, дышит, дышит. Легкие огнем горят, их на кусочки рвет. А у него перед глазами мертвое лицо Белки. И это полная хрень. Потому что рядом Русалка, всматривается в его лицо, а он только Белку видит. И ничерта не понимает.
— Тим…Тим, посмотри на меня. Слышишь? — теребит, гладит ладошками скулы. — Тимур…
— Все хорошо, Русалка, — отвечает, чувствуя, как по венам яд растекается. Отравляет его без шанса на спасение. И он не знает, как с этим справиться. Потому что вдруг отчетливо понимает, что сейчас, в эти самые секунды он потерял не только Белку и лучшего друга, но и ту, без которой разучился дышать.
— Хорошо? — не верит и правильно делает.
Нихрена ни хорошо и уже не будет. Пока ублюдок, что убил Белку на свободе – Тимур будет идти по следу. Один, потому что нет у него больше помощников. Был один, да и тот сейчас пошатываясь входит в подъезд. Навсегда выстраивая между ними железобетонную стену.
Тимур знает: Крушинин не выйдет из квартиры, пока не поймет, кто убийца. А может уже понял. И если так, то одного он его не отпустит.
— Тим, поехали домой.
Домой. Ссаживает русалку с рук. Ей не домой нужно, а бежать от него без оглядки. Потому что там, где он – смерть. Она за ним тенью ходит, отбирая самых близких. Но Русалку он этой твари не отдаст.
— Тимур!
Голос Эльфа заставляет Тимура обернуться и принять единственное верное в этом дерьме решение.
— Ты как?
На Алексе лица нет: черные круги под глазами, невыспавшийся и плечами водит, мышцы разминая. Снова спина болит. Значит, после операции только.
— Все хорошо, — повторяет на автомате и взглядом к Русалке возвращается.
А она вдруг отшатывается, как от чумного. Рот ладошкой прикрывает.
— Нет. Ты не можешь…Ты же обещал…ты…
— Стася… — хрипло, на последнем издыхании. А внутри огонь полыхает. Живой, сжирающий внутренности. Ревет, с жадностью выпивая отравленную разочарованием кровь. До суха выпивая его самого. Снова. Только на этот раз Тимур добровольно отдает пламени себя. Добровольно позволяет родным глазам наполниться слезами, а на любимых губах застыть немому крику отчаяния.
— Что у вас происходит? — снова Эльф. — Где Игнат?
Тимур выдыхает шумно. Обнимает Русалку за плечи, но та вздрагивает, выворачивается.
— Бросить меня хочешь? — в голосе злость хлещет, бьет наотмашь каждым звуком.
Проклятье. Не хочет он ее бросать. Увезти ее отсюда хочет. Вот прямо сейчас усадить в машину и увезти домой, а еще лучше на необитаемый остров. Чтоб ни одна тварь не могла им помешать просто жить. Вдвоем. Но…
— Эльф…
Тимур даже не смотрит на друга, но тот понимает все сам.
— Ася, поехали, — Алекс берет Русалку под руку. — Побудешь у меня, пока все не утрясется.
— Нет, — и своими рыжими глазами дыры прожигает там, куда его персональное пламя не добралось. — Я все поняла, Крутов. Про тебя поняла. Еще там…в машине…когда ты…ты на нее смотрел…Я думала, мне казалось раньше. Думала, ревную зря…А сегодня поняла – не зря.
— Стася…
Выставляет вперед ладошку, призывая молчать.
— Все, Крутов. Спасибо за все. Не переживай, я буду умницей. У Алекса поживу. Верно?
— Так надо, Стася…
— Конечно, — на губах слабая улыбка. — Только, Алекс, можно сперва в ЗАГС?
— Зачем?
— Развестись хочу.
И снова на Тимура, засунувшего руки в карманы и чуть голову наклонившего.
— Не надо, Русалка. Мой юрист подготовит все документы.
— Отлично, — опять улыбка. Болезненная, кривая, словно наспех пришпиленная к лицу. — Я тоже умею нарушать обещания.
— Тим? — Алекс встревожено.
— Да забери ты ее отсюда, ради Бога, — и отворачивается, чтобы не видеть собственную смерть, тенью притаившуюся за плечом. Не видеть, как уходит Стася.
Глава 15 Игнат.
Он послал эту работу нахрен, задолбало. Куда ни плюнь — что-то происходит. То убийство, то ограбление. А следом – тонна макулатуры, которую он должен обязательно заполнить. У него уже рябит перед глазами от лиц и букв. Что ни день, то опознание. Что ни утро – срочный вызов.
Залпом выпив давно остывший чай, быстро настрочил заявление об отпуске, оставил секретарю подполковника и сбежал. Домой. К Инге. Не забыв при этом вырубить телефон, потому что подполковник и мертвого достанет. Но на сегодня…да и на следующие две недели у него совсем другие планы. И мысли о долгожданном отдыхе вдали от цивилизации, где будет только он и его любимая жена, растекаются под кожей жарким предвкушением.
Уже припарковавшись во дворе, вспоминает, что не купил цветов. Выдирает несколько пестрых лилий с клумбы у подъезда, воровато оглядываясь. И тихо смеется себе под нос, вбегая в подъезд.
Привычно здоровается с консьержем, листающим глянцевый журнал, и замирает перед лифтом, не в силах сделать вдох. Так и не нажав кнопку вызова. Перед глазами темнеет так быстро, что Игнат едва удерживается на ногах. И когда распахиваются дверцы лифта врезается в высокого парня в темной ветровке. Тот толкает его плечом, лилии падают на пол: алые кляксы на глянцево-сером полу. Оборачивается, чтобы схлестнуться с воспаленными глазами парня. И в голове будто что-то взрывается.
