— Тим… - звонкий голос за спиной.
Он обернулся.
Стася стояла на крыльце. Легкое белое платье походило на подвенечное и искрилось золотом. Рыжие волосы волнами струились по плечам. В янтарных глазах сожаление. А в голосе мольба и уверенность в том, что он задумал. Уверенность и неверие.
— Не нужно, я прошу тебя.
Она спустилась на влажную траву. Босая.
— Простудишься…- произнес он и не узнал собственный голос.
Она не обратила внимания. Подошла к нему. Совсем близко, что Тимур слышал стук ее сердца, сбивчивое дыхание. И запах… Дыня и мед…
— Ты сильный. Ты справишься, - она коснулась его щеки. — А он без меня пропадет. Понимаешь?
— Кто пропадет? Игнат? – Тимур усмехнулся и поцеловал тонкое запястье. — Русалка, ты плохо его знаешь...
— Тим… — ее голос дрожал, пальцы казались ледышками. Тимур подышал на ладошки, согревая. — Он же твой лучший друг. Самый близкий человек. Мы не можем с ним так поступить. Это подло.
— Подло? - Крутов сжал ладонь, непонимающе посмотрел в лицо женщины, которую любил до одури. — А давать клятву мне, а теперь сбегать к нему – не подло?
— Я нужна ему, — прошептала Стася, закусив губу. В рысьих глазах черными точками проступило отчаяние. — И он…он нужен мне.
Тимур вдруг ощутил, что еще немного и сдохнет. От боли, отрывающей от него кусок за куском, как душманская «лягуха». От безнадеги и тупой, уничтожающей ненависти.
Стася молчала, а Тимур всматривался в ее красивое лицо. Тонкое, словно вырезанное из фарфора. Смотрел и не находил того, что хотел.
— Тим…
— Не надо, — перебил Тимур. — Этого больше не надо. Я все понял, — он убрал ее руку, отступил на шаг. — Не дурак. Но только я хочу, чтобы и он запомнил, чью женщину захотел.
— Ты не посмеешь, — прорычала Стася, сжав кулачки. — Он потерял жену! Слышишь? Любимую жену! — закричала, срывая голос. Тимур не отреагировал, только смотрел на женщину, что перевернула его мир, и не верил, что терял ее в эту минуту.
Не разрывая взгляда, достал телефон, улыбнулся криво и набрал номер. Стася кинулась на него. Тимур среагировать не успел. Телефон вылетел из руки. Лицо обожгло.
— Ненавижу! Ненавижу тебя!
— Твою мать, — выругался он, пытаясь поймать Стасю. Но она изворачивалась и брыкалась, попутно проклиная его. Щека горела от пощечины. На шее наверняка останутся следы ее ноготков.
Ему все-таки удалось перехватить ее руки, прижать к себе.
— Ты не можешь… — задыхаясь, шептала она, — ему все рассказать. Ты…ты…ты не можешь отнять его у меня. Не можешь! Ты…ты убил моего брата! Ты не можешь…не можешь больше…
Она попыталась вырваться, укусила его за руку. Тимур коротко взвыл, но не отпустил. Где-то зазвонил телефон. Наверняка Игнат звонит. Ничего, перетерпит.
— Надоело, — выдохнул он и подхватил Стасю на руки, пропуская мимо себя ее злые слова.
— Ты что задумал?
Крутов лишь улыбнулся в ответ.
— Ты…ты… - задохнулась Стася от возмущения. — Ненавижу!
Больше слушать ее Тимур не стал. В доме швырнул на кровать. Сам вышел в ванную, глянул на себя в зеркало. Так и есть – на шее красовались четыре алые царапины с проступившей кровью. Кожу неприятно саднило. На щеке краснел отпечаток ее ладошки. Край воротника оторван. Тимур стянул рубашку, швырнул на пол. Умылся холодной водой, стер кровь. И долго смотрел на залатанные шрамами ладони, вспоминая, как Стася говорила, что ей нравятся его руки. Как такое может нравиться? Чертова девчонка! Угораздило же его связаться с ней! Тимур еще некоторое время постоял, упершись руками в раковину, переводя дух, и вернулся в комнату. И обомлел.
Русалка сидела на пятках посреди кровати абсолютно голая. Злая, растрепанная, с потекшей тушью. Настоящая. Он шалел от нее. Любил до одури. Ее прерывистое дыхание от его прикосновений. Ее губы со вкусом лета. Маленькая грудь, умещающаяся в его ладони. И янтарные глаза, которые она никогда не закрывала во время секса. И сейчас она смотрела на него с вызовом и откровенно предлагала всю себя. Всю?
Словно ощутив его сомнение, Русалка поднялась на колени, провела руками по шее, приподняла волосы и облизала губы. И от этого эротичного движения у Тимура снесло крышу.
Он подмял под себя Стасю, сжал над головой ее руки. Русалка ахнула, а потом рассмеялась. Он оборвал ее смех неистовым поцелуем.
Тимур целовал ее губы, шею, грудь. Опускаясь все ниже, дразня ее обжигающими ласками. А в голове всего одна мысль: «Моя…»
— Все, что хочешь… — прошептала она. — Все, что хочешь…только не говори…
Тимур замер. Приподнялся на руках, нависнув над зажмурившейся Русалкой. Раскрасневшаяся, в рыжих веснушках – она была прекрасной.
— Стася? – он провел большим пальцем по ее щеке, стирая скатившуюся слезинку.
— Ты же хочешь этого?
— А ты? – Тимур ничерта не понимал. Что-то неправильное было во всем: и в разговоре, и в страсти. Страсти? Он коснулся ладонью плоского живота с длинным шрамом. Русалка вздрогнула. Могла бы – скрутилась в клубочек от страха. Она боялась. Его боялась. Что за черт?
— Русалка, посмотри на меня. Ну же!
Но она не слышала его.
— Мы можем быть любовниками… — шептала она, — все, что хочешь, если…только…
Она распахнула янтарные глаза. По вискам скатились слезы.
— Не говори Игнату…Не отнимай его у меня…пожалуйста…
Тимура словно ударили под дых и по голове одновременно.
— Что? – переспросил он, отказываясь верить услышанному. — Ты сейчас серьезно? Сейчас? После того, как сама…? Стася?
— Прости…
— Твою мать, Ася! – взревел он, саданув кулаком по кровати.
Ася зажмурилась, сжалась. Он ударил снова. В ушах зазвенело. В затылке запульсировало. И Тимур почувствовал себя ничтожеством.
Он скатился с Аси, она тут же натянула на себя покрывало, отодвинулась в дальний угол кровати. В эту минуту Тимур ненавидел Игната, Асю и себя. Себя в первую очередь, потому что в глазах жены читал совсем другое: «Ты убил нашего ребенка». Он сцепил пальцы на затылке, прошелся по комнате, душа в себе боль, ядом отравляющую его изнутри. Руки обжигало и дергало. Нашел перчатки, с трудом натянул на ставшие непослушными пальцы. Сжал и разжал пальцы. Ладони кололо, но становилось легче.
Ася не шевелилась и молчала. Тимур спиной чуял ее пристальный взгляд. Она готова была переспать с ним, чтобы он ничего не сказал Игнату. Готова стать его любовницей, но считает убийцей. Ей нужен Игнат, а он…он так боялся за нее. Когда увидел ее рядом с братцем, а когда она бросилась на пистолет – он словно умер. А сейчас…она станцевала обещанную ламбаду на его останках.
