— Скажи, – горло дерет, — почему тебя называют Богом неба?
Он смотрит странно, не веря, что я задаю ему такой вопрос. Так, словно мы расстались не четыре месяца назад, а буквально вчера.
— Им виднее, — усмехнувшись, отвечает Игорь.
— Кому?
— Тем, кто называет.
— Я не знала, что ты занимаешься этим, — киваю на людей в гондоле.
— Ты не хотела знать.
— Давно? — предпочитаю не слышать его явного отсыла к прошлому. Незачем оно мне.
Игорь встает, упирается ладонями в бортик, смотрит вдаль и молчит. И чтобы получить ответ мне тоже нужно подняться. Но как, если ноги отказывают и внутри все по-прежнему дрожит. Словно уловив мое настроение, Игорь вдруг протягивает мне руку.
— Это не страшно, Маруся. Просто поверь мне. Я хочу кое-что тебе показать. Тебе понравится, — и его губ касается легкая улыбка, яркими всполохами отражается в рыжих глазах, смягчает заострившиеся черты осунувшегося лица.
А я смотрю на его широкую ладонь и понимаю, что нет у меня выбора. Осторожно вкладываю свою руку в его, поймав себя на очередном дежавю: такое гармоничное переплетение наших пальцев. Я встаю медленно, не разрывая наши взгляды. И страшно заблудиться в его затягивающих, подобно зыбучим пескам, глазах. И отвести взгляд жутко до дрожи.
А его рука ложится на талию, бережно разворачивая меня лицом к горизонту. Я зажмуриваюсь, ощущая, как ветер омывает лицо и заполошно бьется мое сердце. Другая рука — поперек живота, крепко прижимая к широкой груди, где ломает ребра еще одно сердце в унисон моему: сильное, разгоняющее жар по мужскому телу и впрыскивающее адреналин в мою кровь.
— Не бойся, Маруся, я с тобой, - такие знакомые слова эхом из прошлого. Того, где мы были вместе и где я была бесстыдно счастливой. — Ну же, смелее.
Я распахиваю глаза, вцепившись пальцами в бортик гондолы. И замираю, пораженная восторгом. Под нами до самого горизонта разостлано лоскутное одеяло, пестрящее всеми цветами радуги. От восхищения сводит горло, и слезы срываются с ресниц. Живое одеяло из цветущих тюльпанов! Самых прекрасных из всех цветов. И даже здесь, на высоте кучи километров я ощущаю их едва уловимый запах.
— Откуда? — шепчу, резко обернувшись и столкнувшись с сияющими глазами цвета солнца. А в загоревших пальцах – радужный букет тюльпанов, пьянящих сладковатым ароматом лета.
— Это все для тебя, красотулечка моя, — вместо ответа. И нежное прикосновение к щеке губами сводит с ума и неожиданно оказывается болезненным. Не просто удар в спину — толчок, выбивающий почву из-под ног. И я ощущаю, как лечу в пропасть, потому что это невозможно – так любить и мучиться от этой любви. Невозможно сходить с ума от одного его запаха. От того, что он делает, когда кажется, что все – больше ничего никогда не будет. С ним не будет. И вот он снова рядом, выдергивая меня из моего мира.
— Весь мир для тебя, девочка моя, — хрипло, щекоча дыханием шею. Да, он подарил мне весь мир, всего лишь вознеся на небо и положив к ногам миллиарды тюльпанов. И маленький букет в шуршащей бумаге, сжатый моими пальцами, лишь подтверждает, что все это на самом деле. И что я больше не боюсь высоты. Улыбнувшись, вновь смотрю туда, где буйством красок горят тюльпаны. Нежность плавится теплом по венам, опаляет горячим дыханием, согревает объятиями самого нужного человека на планете. И я позволяю себе забыть о том, что будет, когда мы приземлимся. Здесь, на высоте, в ослепительно-синем небе есть только я и он. И плевать, что за нашими спинами еще люди. Никого нет, только я, Игорь и наше небо...
— Завидный жених, значит? – вытягиваю себя из воспоминаний, только горечь оседает на языке. И головная боль стучит по вискам.
— Нее, — протягивает как-то странно, словно тоже вспоминал. Интересно, что? И руки его каменеют на моей талии. – Я давно и безнадежно занят, только не верит никто.
— А меня, стало быть, увидят и поверят?
Кивок мне ответом.
— Прости, Игорь, но я занята, — отвечаю, делая попытку выбраться из его загребущих рук. Мне отчего-то перестает нравиться наше положение. — Ты попроси ту, кем занят, — слова срываются прежде чем я успеваю подумать. И боль долбит по темечку.
— Занята, говоришь? — ухмыляется он, выпуская меня из рук. Я перекатываюсь на противоположную сторону кровати, пытаюсь встать, но ноги предательски подкашиваются и перед глазами все идет кувырком. Вдох-выдох. Зажмуриваюсь, вцепившись пальцами в простыню. — Слышал я о твоей занятости, — на тыльную сторону ладони падает что-то звонкое и холодное. Смотрю. Тонкий золотой ободок кольца на порванной цепочке. Хватаюсь за шею и судорожно выдыхаю – моя, никаких сомнений. Как же я не заметила, что она порвалась? Только на цепочке нет кошки. Беру цепочку, убеждаясь, что кулона действительно нет. А где? Перевожу вопросительный взгляд на Игоря. Он сидит ко мне вполоборота и вертит в пальцах маленькую серебряную кошку – талисман, подаренный им пять месяцев назад. Он надел мне его на шею в наше последнее совместное утро. — Замуж собралась за одного — насмешка скользит в каждом его слове и она хуже ненависти или презрения, — а в постели милуешься со мной. Занятно, не правда ли?
— Не тебе меня судить, — бросаю зло, глотая слезы обиды. Таких слов я от него не ожидала. Все, что угодно, но только не так. Кем он меня считает? И тут же горько усмехаюсь: а не все ли равно? Он ведь прав. Во всем прав. — Но знаешь, по крайней мере, он честен со мной. И к тебе я не напрашивалась.
— Это да. Но тут уж, извини, воспитание, мать его, — как-то обреченно заключает Игорь. — Не могу я бросить близкого человека в беде. Даже если наши пути давно разошлись.
Он встает, обходит кровать, вкладывает мне в ладонь кошку. И от его прикосновения мурашки разносятся по коже.
— Ложись спать, Маруся, и не выдумай больше ничего, ладно? Я все равно тебя никуда не отпущу, даже не надейся.
И уходит. А я смотрю на маленькую кошку, лукаво подмигивающую мне зеленым глазом, и всеми поджилками чую, что с размаху угодила в ловушку. И выбираться из нее совершенно не хочется.
Ложусь поперек кровати, сжимая в кулаке кошку с кольцом, и закрываю глаза. И снится мне синее-синее небо, утыканное пестрыми каплями воздушных шаров.
Глава 6.
6.
Июнь.
Игорь давно бросил курить, еще в училище. Бывало, срываясь, он выкуривал сигаретку-другую, но крайне редко, а потом и вовсе вычеркнул сигареты из своей жизни, как-то работа не позволяла ему такую вольность. Да и зачем, когда он бредил только небом и отличное здоровье — фундамент к построению его мечты. Высшие оценки, стремительная карьера, любимая жена дома – чего еще желать молодому офицеру, не имеющему равных в своем деле? Детей, разве что, да звезду героя. Со вторым повезло больше.
