- Ты слишком вкусно пахнешь, - оттягивает ворот куртки, прикусывает кожу на шее.
И не позволяет отпрянуть, когда за нашими спинами раздается вежливое покашливание.
- Я понимаю: дело молодое, - голос Браславского не звучит виноватым, а я ощущаю, как краснею, словно девчонка, застуканная отцом. - Но мне нужно украсть кавалера у милой леди. Работа, знаете ли, не стоит на месте даже в Новый год.
- Паяц, - фыркает Егор, но отпускать меня не торопится. Целует в висок. Прикрываю глаза, наслаждаясь его теплом и силой.
- Не думай так громко, детка, иначе я разложу тебя прямо здесь, - и разжимает руки.
Выдыхаю. Покачиваюсь, но крепкая шея Лейлы не позволяет упасть. Она удерживает и я благодарно улыбаюсь ей, лбом уткнувшись в покатый бок. Вдыхаю влажный запах опилок, кожи и горького дегтя.
Так и стою, пока Браславский с Егором осматривают жеребят. Я слышу их тихие голоса и неумелое ржание новорожденных скакунов. И просто дышу, унимая свое взбунтовавшееся либидо. В противном случае сама наброшусь на своего Карабаса.
- Идем, - Егор обнимает меня за талию, притягивает к своему боку. - Хочу, чтобы ты это увидела.
- Увидела что? - смотрю в его улыбающееся лицо.
- Идем и все узнаешь.
Узнать сразу не получается, потому что Браславскому все-таки удается затянуть моего Карабаса в офис и загрузить бумагами. Он выпадает из реальности на несколько часов, а я забираюсь с ногами в кожаное кресло и тоже выпадаю, наблюдая, как работает мой мужчина. Он внимателен и сосредоточен. А еще носит очки. И в них он такой сексуальный, что я не выдерживаю и ерзаю в кресле. До зуда в ладонях хочется потрогать его такого серьезного, провести пальчиками по колючим щекам и поцеловать. В этих модных очках в золотой оправе.
- Хочу тебя в этих очках, - срывается с языка прежде, чем я успеваю подумать.
Егор замирает. Медленно кладет на стол ручку, откладывает документы и, не глядя на меня, поднимается из-за стола. Также медленно обходит его, на ходу стягивая свитер, при этом чудом не сбив очки, которые так и остаются на нем. Еще шаг и на пол падают джинсы. Мой мужчина замирает передо мной, одетый лишь в дорогущие очки и возбуждение.
Его член оказывается прямо передо мной. Длинный, твердый, чуть подрагивающий. Облизываюсь, предвкушая, как коснусь его крупной головки губами, проведу языком по стволу, выбивая из своего мужчины сексуальные звуки.
Запрокидываю голову и тону в синем взгляде, до краев наполненном желанием.
- Ну что детка, - его голос нещадно хрипит. И я невольно тяну улыбку, что причиной этого темного взгляда и сорванного дыхания - я. - Вот он я, весь твой, - указательным пальцем поправляет очки и...отступает на шаг, вынуждая меня податься за ним. - Хочешь меня, да?
Киваю, как зачарованная ступая за ним к огромному окну, за которым горит алый закат. Егор прижимает меня к холодному стеклу, упираясь головкой в затянутое джинсой бедро. Его проворные пальцы пробираются под свитер, щекочут живот. Все внутри скручивается в тугой узел. Еще немного и лопнет. Снесет с ног к чертовой матери силой удовольствия. Закусываю губу, ладонями упираясь в стекло.
- Смотри,- шепчет, расстегивая ширинку и одним рывком стягивая джинсы до колен. - Черт, детка, - рычит Егор, увидев, что я не надела трусики. Тихо смеюсь. Подхватывает меня под живот, чуть прогибая, заставляя выпятить попку. Охаю, врезавшись влажной развилкой в горячий член. - Смотри, - повторяет он. - Все, на что падает свет - твое, - и одним мощным толчком заполняет меня до основания.
Он берет меня быстро, без нежности и прелюдии. Но мне иного и не нужно. Мы двигаемся в одном ритме, заполняя комнату стонами и влажными шлепками тел. И кончаем одновременно, едва солнце прячется за макушками темных сосен.
Обессиленные, мы устраиваемся на мягком ковре, соорудив подушки из собственной одежды. Егор тихо ворчит, ерзая, и укладывает меня на себя.
- Вот так лучше, - заключает, накрывая нас своей курткой. - Не хочешь перебраться в домик?
- Не-а, - улыбаюсь, оплетая своего мужчину руками и ногами. - Егор? - охаю, ощущая, как оживает его возбуждение, наливается и пульсирует.
- Сама виновата, - смеется Карабас, укладывая в свои ладони мои ягодицы. - Сладкая.
Короткий поцелуй в висок.
- Ты сказал… - начинаю, щекой улегшись на его горячую грудь.
- Это та самая земля, - соглашается с моими невысказанными словами. - Самурай рассказал, что ты мечтала о конюшне.
- Ты…
Смотрю в его глаза, сейчас темные, что чернила, и не нахожусь с ответом. Просто целую. Вместо тысячи ненужных слов и ничего не значащих “спасибо”.
- Я знаю… - заговариваю тихо. - Знаю, что на эту землю претендовали очень влиятельные люди. - Егор напрягается.Каждым позвонком ощущаю, как каменеют его руки, блуждающие по моей спине. И даже сердце, кажется, замирает на доли мгновений. - Знаю, что ты потратил все, что у тебя было. Ради меня.
- Кори…
Накрываю его губы ладошкой.
- Я просто хочу, чтобы ты знал. Никто и никогда не делал ничего подобного ради меня.
- Я люблю тебя, -целуя ладонь. - Моя невыносимая Принцесска.
- Ты просто невозможен, Карабас, - смеюсь, падая ему на грудь.
В дом мы все-таки перебираемся. Вернее, нас отвозит Браславский на своем огромном вездеходе, когда на часах уже далеко за полночь. Я засыпаю почти сразу, едва оказываюсь в тепле кровати, пахнущей зимней свежестью. В безопасности любимых рук.
Но утро приносит рев машин, чужие голоса и боль. Темную, выедащую внутренности, обращающую в пепел едва распустившийся цветок счастья.
Егора нет рядом и паника накрывает с головой, потому что где-то на подкорке я точно знаю, что происходит.
- Нет, нет, нет, - мотаю головой, отказываясь верить собственным догадкам.
И сейчас я ненавижу свою чертову интуицию, которая никогда не подводит.
Когда я оказываюсь на улице, одетая наспех и перепуганная отсутствием Егора, мой мир ломается и крошится осколками. Потому что первый, кого я вижу - мой отец.
Я словно бьюсь о невидимую стену, расшибаясь в кровь. Сердце рвется в груди, ломает ребра. И я хватаюсь за горло в надежде выдрать себе глоток воздуха.
Но все тщетно.
У ног барона Корфа лежит мой мужчина и по белоснежному снегу растекается багровое пятно.
Глава 13.
Апрель. Сейчас.
Голоса звучат глухо. Я не хочу вникать, но невольно прислушиваюсь. Их двое...голосов. И они явно о чем-то спорят.
-Она же зачахнет, - возмущается женщин с мягким, чуть низковатым как для женского голосом. -Ей просто необходимо выйти из этой клетки, - а последние слова сказаны с явным презрением.
