— Только при одном условии…
Даже сквозь стекло я вижу, как он пытливо щурится и скрещивает на груди руки в ожидании. Осторожно приоткрываю дверь, чтобы убедиться.
Точно. Стоит, привалившись плечом к стене: сощурился, руки скрестил.
Закусываю губу. Идеальный мужчина.
Лука ловит мой изучающий взгляд, улыбается уголком рта.
— Познакомь меня со своим братом, — сдаюсь я, распахнув дверь и отзеркалив позу Луки.
— А я думал, вы уже… — бровями играет с прямым намеком на тесное знакомство.
Ну да, оргазм-то я получила от них двоих. Да и спала явно не с боссом в одной постели.
— Да нам как-то не до того было, — стыдливо опускаю глазки. — Или ты забыл, в каком состоянии меня покинул? — а в каком нашел брата, так и подмывало добавить, даже губу пришлось прикусить. — Да и утром…
— Ради, — рычит Лука, в один широкий шаг сократив расстояние между нами.
Взвизгиваю и несусь в душевую кабинку.
Лука настигает внутри. На ходу стягивает рубашку, оттесняя меня к каменному ложе, которое явно изменилось.
Ремонт? Плюхаюсь на него пятой точкой, затаив дыхание. Рассмотреть новую обстановку не позволяют. Да и какая обстановка, если рядом роскошный мужчина избавляется от брюк?!
И теперь он стоит надо мной в одних трусах и носках. Злой и нереально красивый.
— И что теперь? — сглатываю, одним взглядом облизав этого самца с ног до головы.
— Буду тебя мыть, моя Мятная непослушная девочка.
Смеется, направляя на меня тугие струи воды. А я ловлю себя на мысли, что уже видела рисунок, черными нитями расписавший тело моего босса.
Глава 6.
Лука. Неделя первая.
Смешная.
Сидит, подогнув под себя ноги, и делает вид, что изучает пейзаж за окном. А сама меня разглядывает украдкой.
Ее взгляд обжигает. Оставляет следы на коже даже сквозь одежду. И я откровенно балдею от ее любопытства.
А как она смущается — это же просто срыв башки. Краснеет от кончика вздернутого носика до аккуратных ушек с россыпью веснушек.
Пальцы колет от ощущения ее мягкой кожи. На них до сих пор ее запах: мята и нота шоколада. Замысловатое сочетание, но такое притягательное. Запах, который тянет попробовать, слизать с ее кожи, наслаждаясь мятным послевкусием. А ведь она даже не подозревает, насколько притягательна. И как сильно я ее хочу даже сейчас.
Переключаю скорость, вхожу в поворот и через пару километров мы выезжаем за черту города. Постукиваю пальцами по рулю под ритм тихой музыки, заглушающей тишину, откровенно фальшивя. Один…два…и…
— Лука, ты издеваешься? — кривится малышка, а я не сдерживаю улыбки. — Надо вот так… — перестук ноготками по торпеде.
Точное попадание в ритм. У этой строптивицы абсолютный слух.
— Так? — повторяю, снова сбиваясь.
Каждым рецептором ощущая ее возмущение. Веселье растекается под кожей, щекочет зверя внутри. Тот урчит довольно, тоже кайфуя от этой малышки.
— Да нет же… — злится, делая музыку громче и вторя барабанщику.
Тук-тук-туки-туки-тук…
На секунду ловлю ее горящий взгляд, в котором вспыхивает понимание. И снова румянец. Закусывает губу, пряча лицо в вороте толстовки. Пришлось попутно заехать в магазин и переодеть малышку в нормальную одежду, а не в те тряпочки, что она нацепила на себя в клуб. Как вспомню — хочется убить всех мужиков, чтоб не пялились на мою женщину.
— У оборотней абсолютный слух, — ворчит обиженно.
Да, малышка, как у тебя. В доказательство ее словам выстукиваю ритм песни по рулю.
— Мне нравится, когда ты злишься. Ты очень красивая.
И живая. Забывает обо всех своих комплексах.
Злость, секс и работа пробуждают ее. И луна, пожалуй.
Раскрывают ее истинную. А она боится сама себя, прячется в коконе предрассудков. И даже не догадывается, какое она сокровище.
— Угу, моль поджаренная.
Все, захлопнулась, как жемчужная раковина. Упрямая и вредная. Ничего, маленькая, сейчас я тебя растормошу.
Съезжаю на проселочную дорогу. Редкие ели сменяются столетними буками.
— Буковая роща, — ахает Ради, опуская стекло. В салон врывается запах влажной листвы и летнего солнца. Она тут же меняется, расцветает вся, напрочь забыв о смущении. — Лука… — в разноцветных глазах — океаны восхищения.
Я знаю, как она обожает это место. Сама нашла его несколько месяцев назад. Сначала ткнула в него на карте, а потом притянула сюда и заявила, что это идеальное место для нашего проекта.
Член наливается желанием и сидеть становится неудобно. Только поэтому я поддаюсь этой девчонке и торможу посреди рощи.
Она вытягивает меня наружу и увлекает по первой попавшейся узкой тропке. Петляет между крапчатыми стволами и перепрыгивает через мощные корни. Ради бежит впереди, принюхиваясь к букам, ласково оглаживая их ладошками, и подолгу замирает, задрав голову.
Интересно, что она там видит? Слышит?
В такие минуты я выпадаю из реальности, привалившись к гладкому стволу и наблюдая за игрой теней на точеном личике своей малышки.
Шорох в кустах заставляет застыть на месте. Зверь поднимает голову, оскаливается, чуя запах дичи.
Лисица. Сидит красавица под лопухом, принюхивается. Приструниваю зверя.
Мы не охотимся на тех, кто нам доверяет.
Эта белявка — на землях моего клана, значит почти член семьи. Никакой охоты там, где живу. Вдох-выдох, маскируя запах хищника внутри.
Перевожу взгляд на Ради и…охреневаю. Она стоит на четвереньках напротив осмелевшей лисы, тихо урчит и улыбается, когда белявка запрыгивает ей на спину и ловко перебирается на плечо. Устраивается удобно и засыпает, хвостом обнимая шею точно шарфом.
— Лука? — в ее голосе столько потрясения, что у меня внутри все сжимается от удовольствия.
Помогаю ей подняться на ноги. Прижимается к моему боку, улыбается и трется щекой о мордочку лисицы.
Да, Лука, попал ты не по-детски. Не ожидал, что все настолько быстро получится.
Белые лисы — настолько редкое явление, что увидеть их сродни цветению папоротника. Истинное чудо.
— По преданиям наших предков, — заговариваю, когда мы выходим к тихой реке, — белые лисы приходят к тем, кто ждет потомство. Верный знак здоровья и силы наследника — признание лисицы.
Ради спотыкается, мертвой хваткой вцепляется в мою руку.
— Осторожно, — обнимаю за талию, притягиваю к себе, вдыхая аромат мяты и шоколада. Заправляю за ухо выпавшую из хвоста прядку и целую в кончик зардевшегося носа. — Не пугайся, малышка, это всего лишь старая-престарая легенда.
