Накинув халат, подошла к палачу. Он сейчас напоминал вампира, которому так и не довелось попить кровушки. По крайней мере, не в полном объеме.
- Стасик, надеюсь, я достаточно тебя возбудила, и теперь в постели с женой проблем не будет.
- Я надеюсь, ты хорошо усвоила наш разговор. Петушиная жизнь зависит от тебя, - и вновь последовал удар по лицу. Не сдержался. Слишком много злости и досады клокотало в дьявольской душонке.
Я могла сколько угодно ненавидеть Стаса, пытаться уколоть его больнее. Иногда это у меня неплохо получалось. Только от правды не убежать – я была рабыней в его руках. Так или иначе, шла на его поводу, исполняя все его прихоти.
Я предпочла отказаться от самообмана. Пока так, да я вынуждена плясать под его указкой. Ничего терпения у меня хватит. Я буду выжидать, наблюдать, и когда-то он непременно оступиться, и я буду первой, кто нанесет смертельный удар.
Тогда же на первый план встал Ворон. Именно из-за меня он сейчас смотрел на мир сквозь металлические решетки. Поэтому засунув гордость и самоуважение подальше, я стала рабыней, выполняющей все указания Стаса. Спала, с кем приказывал, шпионила за клиентами, подмешивала снотворное и фотографировала документы, скачивала информацию с их телефонов и подслушивала разговоры.
При этом ублажая их всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Подстраиваясь под желания разнообразных мужиков и изображая истинный восторг от совокуплений с ними. В те два года, можно сказать, потеряла свое «Я». Превратившись в секс рабыню. И особо даже этого не замечала, всецело поглощенная желанием спасти Ворона.
Его держали взаперти, в одиночной камере. Больше не пытали, и следствие продвигалось медленней улитки. А я все также билась головой о бетонную стену, несмотря на заверения Стаса, в тщетности попыток, искала новые выходы.
Через неделю я снова встретилась с полковником. Посчитав, что такое знакомство может пригодиться в будущем. А потом, еще раз и еще… Он полюбил наши встречи и примерно раз в месяц приглашал меня в гости на съемную квартиру. Дмитрий Сергеевич безусловно был умен, был приятным собеседником, и очень крепким мужчиной в плане секса. Вот только была и у него одна извращенная слабость. Полковник, будучи в шаге от оргазма, любил меня душить, едва сдерживая нехилую силу в крепких руках.
Несколько раз я теряла сознание и уже мысленно прощалась с жизнью. Потом открывала глаза и продолжалась борьба, секс, рабство, и беспрерывный поток мужчин. Каждая встреча с Дмитрием Сергеевичем могла стать последней. Полковник в порыве страсти мог не рассчитать силы и все, конец жизни. А что мне было терять? Нечего. Потому и не боялась, и возможно, в глубине души даже ждала, что он когда-то завершит начатое. Было жалко только Ворона, но ведь не стань меня, и он будет не нужен Стасу.
Встречи с Дмитрием приносили свои плоды, он изредка разрешал пятиминутные встречи в присутствии охраны. Так я могла убедиться, что учитель выглядит неплохо, не изможден, и содержится в полнее приличных условиях.
Разговаривали мы ни о чем. Нас слушали, в воздухе летала грусть, дискомфорт и тысяча сожалений. Не должен мужчина в самом расцвете сил прожигать свои лучшие годы за решеткой. После этих встреч я долго не могла прийти в себя, лила слезы ночами, показывая всю свою слабость и отчаяние верной подруге – подушке.
Меня поддерживала Лена. Звонила, навещала, покупала продукты, готовила. На тот период взяла на себя все бытовые обязанности. Была не против, чтобы я наказывала ее, садомазо игры, позволяли хоть ненадолго забыться, снять излишнее напряжение. Ну и конечно, Лена была свободными ушами, она выслушивала мои трехэтажные маты в адрес обидчиков, мучителей и клиентов, а иногда и просто жалобы на жизнь. Как ни крути, а человеку иногда просто надо выговориться. Когда чаща терпения переполнена до краев, и больше нет сил держать все в себе.
После двух лет подобной жизни, когда я была в край измотана эмоционально и физически, от хронической бессонницы и переживаний. Позвонил Дмитрий Сергеевич и предложил встретиться.
Только я переступила порог съемной квартиры, как он жадно набросился на меня. Стал целовать, в спешке разрывать колготки и трусики, расчищая себе проход. Овладел мной, прижав к стене в коридоре. Быстрые, сильные толчки его не маленького члена, руки на моей шее, горячее сбивчивое дыхание, и хриплые стоны. Он был на взводе, возбуждение, агрессия, душил меня с особым остервенением. В глазах все поплыло, черный туман накрыл сознание, и услышав его победный рык я потеряла сознание.
Очнулась уже на кресле, он тыкал нашатырем мне в нос.
- Пришла в себя? – протянул стакан с янтарной жидкостью. – Выпей, Кать, нам предстоит серьезный разговор, - и ни слова о том, что я чуть не отбыла на тот свет, как всегда.
Приняла стакан, сделала большой глоток, тепло обожгло горло, голова прояснилась:
- Что-то случилось?
- Да, я подал в отставку. Надоело. Достало. Хочу пожить в свое удовольствие. Так сказать пора вести жизнь добропорядочного пенсионера, - хитро улыбнулся и подмигнул.
- И как это отразиться на нашем деле? – страх постепенно стал распространяться по всему телу.
- О том и речь. Хочу закончить все перед уходом, обрубить концы. Да и наше дельце, мягко говоря, затянулось. Начальство требует результатов. Мы не можем вечно топтаться на одном месте. Нас и так уже прессуют, требуют результатов, а не висяка. Родственники наступают, пишут жалобы, и прикрывать весь этот спектакль я больше не могу.
- И? – судорожно сглотнула горький комок в горле.
- Есть возможность, отпустить Владимира, улик недостаточно. Кое-что подтасуем и выйдет. А следствие продолжится, есть претендент на его место. Того раскрутим быстро.
Я не верила своим ушам. Два года нервотрепки, бессонных ночей, и сейчас он говорит, то, во что я уже и не верила.
- Да?! – единственное что смогла выдавить из себя.
- Но как ты понимаешь, не все так гладко, есть некоторые нюансы.
- Вот в этом я и не сомневалась. А как же тот, скажем так человек, которому ты оказывал услугу, он знает о твоих намерениях?
- Знает. Он не против. Если только вы с Владимиром безоговорочно примете условия.
- Какие условия? – внутренне сжалась. Если Стас в курсе, то он в любом случае постарается как можно больнее ударить меня. Щедрость в его случае всегда идет рядом с изощренной подлостью.
