Так окончательно и не проснувшись, тот вручил Тине ключ от ее квартиры, а сам тотчас вернулся в свою каморку и мгновенно уснул снова.
Девушка стояла в темном дверном проеме, и волосы ее в свете единственного газового рожка отливали крошечными язычками пламени.
Было видно, что граф не в сипах отвести от нее глаз.
— Спокойной ночи, — еще раз повторил он своим низким бархатным голосом.
— Спокойной ночи и… благодарю вас, — отозвалась Тина и стала подниматься наверх.
Но, даже не оборачиваясь, она знала, что граф по-прежнему стоит внизу, всей душой желая, чтобы вечер этот не кончался никогда. Самое странное, что именно этого желала и она сама.
Тина проснулась и по тому, как ярко заливало солнце ее спальню, поняла, что на дворе уже позднее утро.
Посмотрев на часы, стоявшие на камине, она в ужасе убедилась, что время уже подходит к одиннадцати. Девушка и забыла, когда вставала столь поздно.
Потом она припомнила, что вчера консьерж сказал, что в случае, если она захочет немного подкрепиться утром, стоит только позвонить в колокольчик, как он или его дочь тотчас подадут ей завтрак прямо в апартаменты.
Тина уже потянулась к колокольчику, но тут ей в голову пришла здравая мысль, что Кендрик, должно быть, завтрак уже давно заказал, и она решительно направилась в гостиную.
Ей было очень интересно узнать, когда же он вчера вернулся и почему не разбудил ее утром пораньше. Она прошла пустую гостиную и постучалась в спальню брата. Ответа не последовало, и она приоткрыла дверь.
Первым делом в глаза ей бросилась одежда Кендрика, в беспорядке раскиданная по стульям, а то и по полу. Сам же он спал в постели беспробудным сном.
Поначалу Тина решила, что, пожалуй. лучше его разбудить, но потом посчитала это ошибкой.
Она тихо вышла из комнаты, прикрыла дверь и заказала завтрак только для себя, впрочем попросив побольше кофе, на случай, если Кендрик все-таки скоро проснется.
Прошло довольно много времени, прежде чем дочь консьержа Рене принесла ей поднос. На нем дымился кофе в открытом кофейнике, лежали теплые, только что из печи, круассаны, масло и клубничный джем.
— Бонжур, мамзель, — пропела Рене. — Хорошо ли провели вчера время?
— Отлично, спасибо.
— Я слышала, вы вернулись около четырех утра, — болтала Рене, ставя поднос на столик у окна. — А мсье и того позднее. Кажется, он появился не раньше семи и наверняка еще спит.
— Не раньше семи?! Никогда не думала, что в Париже танцуют до самого утра!
Тут ей показалось, что Рене тоже весьма странно на нее посмотрела, и взгляд ее чем-то напоминал взгляд графа, когда Кендрик с Ивонной уехали вчера в фиакре.
Но граф тогда не сказал ничего, а девушка прямодушно заявила, расхохотавшись:
— Но я не думаю, что мсье танцевал, мамзель!
И с этими словами Рене покинула комнату, оставив Тину в совершенном замешательстве.
Если Кендрик не танцевал, то где же он в таком случае был?
Затем она пришла ко вполне правдоподобному выводу, что, скорее всего, он отправился к веселой француженке домой и там они болтали и, может быть, даже пили до самого утра.
Подробностей прошлой авантюры брата с русской танцовщицей Тина, конечно, не знала, за исключением того, что родители были крайне возмущены тем обстоятельством, что Кендрик не ночевал дома. Кроме того, танцовщица была расценена эрцгерцогиней как компания, совершенно не подходящая для наследного принца. По если Кендрик и с русской балериной вел себя так же, как вчера с этой Ивонной, то возмущение матери стало Тине совершенно понятным.
— Ах, если мама когда-нибудь узнает о том, как Кендрик вел себя здесь, — пробормотала Тина, — то гневу ее не будет предела!
Но тут девушка сообразила, что гнев этот в равной степени будет обращен и на нее, на нее, танцевавшую всю ночь напролет с человеком, никем ей не представленным, и теперь даже намеревавшуюся отправиться с ним завтракать наедине, потому что Кендрик, конечно, вряд ли теперь составит ей компанию.
Мысль о возмущении родителей была очень неприятной, и Тина постаралась побыстрей успокоить себя тем, что поведение их вряд ли будет раскрыто, если только барон и графиня в этот самый момент не докладывают об их исчезновении во Дворце.
«Но, полагаю, Кендрик прав, и они не рискнут потерять свои места, признавшись в такой беспомощности и ротозействе», — решила она, потому что думать о том, что произойдет, если все обернется не так, было просто страшно.
Тина доела завтрак и направилась к себе, чтобы одеться. Но затянуть корсет, пусть даже маленький, без горничной оказалось делом весьма сложным, а застегнуть сзади ряд пуговиц на платье — и совсем невыполнимым.
Поэтому Тина прекратила любые попытки, все еще надеясь, что Кендрик скоро встанет и поможет ей в этом.
Правда, надежда была слабая, ибо девушка понимала, что пяти часов сна после бессонной ночи все-таки маловато.
А пока она причесала волосы как можно лучше, но решила сегодня вечером перед выездом на очередной бал все же попросить консьержа пригласить парикмахера.
Затем Тина выбрала свое самое изысканное платье, предназначавшееся вовсе не для завтраков с незнакомцами, а для праздника королевского сада, который устраивали в Виденштайне каждый август.
Кроме того, эрцгерцогиня заявила, что платье будет хорошо и для «Золотого приза», на который будут выставлены лошади герцога Фэйверстоуна.
«Вот он удивился бы, скажи ему кто, что я в этом самом платье завтракала наедине с французским графом, с которым познакомилась сама на балу художников!» — развеселилась Тина.
Неожиданно ей пришла в голову мысль, что, произойди это, герцог может и вовсе отказаться жениться на ней. Какой прекрасный способ отделаться от ненавистного жениха! Но в таком случае его место может занять какой-нибудь из ужасных немецких принцев типа Георга, и тогда ее судьба окажется еще более плачевной.
«Впрочем, что сейчас об этом думать? По крайней мере на несколько дней я просто Тина Бельфлер, и на мне не лежит никаких государственно-матримониальных обязанностей — так что, я могу вести себя, как мне заблагорассудиться!"
Но тут перед ней встал вопрос, должна ли она, будучи такой же попрыгуньей, как эта Ивонна, и вести себя точно так же, как она?
Неужели и ей надо так же обнимать мужчину, целовать его на глазах у всех и танцевать столь неподобающим девушке образом?!
Как может она так же открыто флиртовать с кем ни попадя, как делали это многие дамы прошлой ночью? А ведь так вели себя даже те дамы, которых она видела вчера в «Кафе Англэ», а уж они то явно рангом выше, чем девицы с бала…
Впрочем, кроме флирта, дамы из кафе не позволяли себе ничего неприличного. и Тина подумала, что им дарят драгоценности и осыпают комплиментами только за их яркую красоту.
