– Я увидел ваши звонки сегодня утром, – хмуро проговорил Кислов. – Перезванивать не стал, потому что надоели эти фокусы с бесконечными предложениями то от банков, то от клиник каких-то, то от интернет-магазинов. Стоит кому-то дать свой телефон – и хана, потом не отвяжешься.
– А еще и клиентские базы воруют, – кивнула Настя. – Понимаю вас. Наш город маленький по сравнению с Москвой, но и у нас та же беда. Могу себе представить, каково это в столичных-то масштабах.
Кислов наконец отступил в прихожую, давая ей возможность войти.
– Так чем могу быть полезен? Зачем вы меня искали?
– Понимаете, Андрей Вячеславович, к нам нагрянула проверка, а мы не можем найти договоры с заказчиками за тринадцатый и четырнадцатый годы. Вернее, мы их утратили. У нас в прошлом году трубу прорвало, все помещения залило водой по пояс. Мы, конечно, старались потом восстановить все, что можно, но папки с оригиналами договоров за два года пострадали так, что ничего уже не спасешь. Если бы не наша Эмилия Марковна, даже не представляю, как бы мы справились. Она просто герой и гений в одном лице. Вы помните Эмилию Марковну?
Лицо Кислова смягчилось, на нем промелькнуло нечто похожее на добрую улыбку.
– Помню, конечно. Только не понимаю, при чем тут я.
– Так я же объясняю: мы восстанавливаем утраченные документы. В компьютерах у нас все осталось, поэтому и имена, и адреса, и контактные телефоны клиентов мы не потеряли, но информация в компьютере не имеет юридической силы, потому что ее легко изменить в любой момент. Нужны бумажные носители с подписями и печатями. Мы связываемся с заказчиками и просим отдать нам их экземпляры договоров. У заказчиков ведь точно такие же оригиналы с печатями и подписями. Значительную часть мы уже собрали, осталось около десятка договоров найти, а у нас проверка начинается, будут трясти всё до последнего листочка, и без договоров нам никак нельзя. Только не говорите мне, что у вас ничего не сохранилось! – Настя трагически всплеснула руками. – Это будет полной катастрофой!
Она подозревала, что несет чушь, но надеялась, что проскочит. Если окажется, что Андрей Кислов хорошо разбирается в технологии проверок малого бизнеса, у нее оставался подготовленный запасной вариант: «Вот я как чувствовала, что директор наша чего-то крутит! Я тоже ей говорила, что так не может быть, а она стала кричать, что я в бизнесе без году неделя, ничего не знаю, тонкостей не понимаю и должна делать, что она велит, а не строить из себя умную, а то быстро на пенсию вылечу вслед за Эмилией».
Но похоже, Настя все-таки проскочила… Кислов задумчиво оглядел маленькую прихожую и пригласил гостью пройти в комнату.
– Надо поискать… Не припомню, чтобы я выбрасывал договор. Я вообще бумаги стараюсь не выбрасывать, всегда думаю, что авось пригодится.
Оказавшись в комнате, Настя мысленно порадовалась: безупречная чистота здесь причудливо сочеталась с потрясающим бардаком. Чистый пол, на поверхностях нет пыли, никаких грязных чашек, тарелок с объедками и пустых бутылок, что частенько доводилось видеть в жилищах бессемейных молодых мужчин. Даже стекла в окнах отмыты до блеска, и это в ноябре! Такое не у каждой хорошей хозяйки увидишь. И все это вычищенное-вылизанное пространство загромождено папками, листками, брошюрами, журналами, рекламными буклетами вперемежку с брошенной кое-как одеждой, от носков до пуховых жилетов, а все вертикальные поверхности пестрели наклеенными стикерами – желтыми, голубыми, красными и зелеными. Типичное «два в одном», когда жилое помещение одновременно является и рабочим местом. Найти что-то в этом бедламе – задача не из самых простых.
– Поищите, пожалуйста, очень вас прошу, – запричитала Настя. – Я подожду, главное, чтобы вы нашли договор.
Было заметно, что Кислову все это не сильно нравится, но повода отказать он не нашел. «Вот и еще одно преимущество моего возраста, – подумала она. – Не у каждого достанет окаянства послать подальше тетку, которая старше больше чем на двадцать лет. Правильно я сделала, что не стала одеваться сегодня, как обычно, в джинсы и куртку, напялила старый пуховик и разношенные ботинки, которые держала в квартире на время ремонта, потому что постоянно требовалось что-нибудь таскать из машины и на помойку, выносить-приносить, убирать-подтирать, особенно на лестнице и в лифте. Их давно пора было выбросить, да рука не поднималась. Как чуяла, что могут пригодиться. В чем-то мы с Кисловым похожи…»
Андрей вяло искал документ, а Настя под предлогом «попить водички» наведалась в кухню. На столе стоял неразобранный пакет с продуктами. Она осторожно заглянула в него: упаковки с полуфабрикатами, готовые салаты, сырники, котлеты с каким-то невнятным гарниром. Хлеб, сырная нарезка, колбасная нарезка. Аккуратно вытащила чек, посмотрела на дату и время. Получается, Андрей Вячеславович, невзирая на жестокое похмелье, взял себя в руки и с самого утра уже сбегал в магазин, затарился едой дня на три как минимум, потом принял душ и помыл голову. Или ждет гостей? Спиртного в пакете нет, и в чеке оно тоже не указано. Даже пива нет. Может, не похмелье, а плохое настроение и такое же плохое самочувствие? Выглядит-то Кислов не так чтобы очень. Запашок перегара, конечно, чувствуется, но не особо сильно, так что не похоже, чтобы он слишком много выпил.
Она вернулась к двери, ведущей в комнату, и остановилась, прислонившись к косяку. Сесть хозяин квартиры ей так и не предложил. Да садиться-то, строго говоря, было и некуда, если только на постель, которую Андрей Вячеславович не трудился убирать и даже не накрыл хотя бы пледом. Все остальные поверхности, за исключением единственного стула перед открытым ноутбуком, заняты вещами и бумагами.
– Наверное, выбросил, – резко произнес Кислов, защелкивая резинку на очередной папке. – Сожалею, но не могу ничем вам помочь.
– Но вы же еще не всюду поискали, не все папки просмотрели, – возразила Настя. – Ну пожалуйста, поищите как следует, очень вас прошу! Вы же понимаете, что такое проверка!
– Я… – Ей показалось или Кислов вдруг начал нервничать? С чего бы? – Если я сразу не нашел, значит, договора нет, неужели непонятно?
А вот он уже и злиться, и хамить начал. Хамить немолодой незнакомой женщине – это уж извините.
– И вообще, мне надо идти, у меня… Язва у меня, мне нужно питаться строго по часам, если я сейчас не поем, начнутся сильные боли. Так что извините, но я иду в кафе.
– А как же договор? – жалобно спросила она. – Директор меня живьем съест, если я ничего не привезу. Я вас умоляю, молодой человек, посмотрите еще, поищите, проверка же…
Кислов молча натягивал джемпер, всем своим видом демонстрируя решимость немедленно направиться в заведение общепита в целях борьбы с язвой. Пришлось «включить нищенку». Настя отступила в прихожую, всем своим видом выражая тупую покорность, и голосом, полным мольбы и отчаяния, принялась беспрерывно бормотать про договор, злющую директрису, настырных налоговиков и страшную неотвратимую кару за непредоставление документов, не забывая приплетать периодически и печальную перспективу остаться без работы в таком возрасте, когда уже больше никуда не возьмут. Она бормотала, пока Кислов одевался, запирал замок, спускался вместе с ней в лифте и выходил на улицу. Вероятно, за эти несколько коротких минут незваная гостья успела-таки ему надоесть до отвращения, и на улице он, чтобы отвязаться, сказал:
