– Будем надеяться, – Чистяков снова нацепил очки и раскрыл сборник.
Настя покосилась на лежавшую на полу книгу. Нет, не будет она сегодня это читать. Лучше уляжется удобно, закроет глаза и немножко подумает об Андрее Кислове и его загадочном и необъяснимом отказе от экранизации. Совсем немножко… Самую чуточку…
Виталий Гнездилов
– Что с тобой? Ты хочешь мне что-то сказать?
В его голосе не было ни претензии, ни тем более вызова. Только встревоженность. Озабоченность. Кармен сегодня какая-то странная… Хотя – нет. Он не привык врать себе самому и прятать голову в песок. Это началось давно, уже несколько месяцев он то и дело замечает, что его любимая изменилась. Не в чем-то глобальном и не в отношении к нему, а в мелочах. Какие-то ерундовые пустяки вдруг стали цеплять его внимание: то оборванная на середине фраза, то внезапно испортившееся настроение у Кармен, то брошенный исподтишка взгляд. Он все фиксировал, на все обращал внимание, но сознательно отодвигал неприятные и тревожные мысли подальше, оправдывая подругу, находя множество причин, объясняющих эти мелкие странности, которых раньше вроде бы не было. Или он просто их не замечал?
– Все в порядке, – Кармен улыбнулась, но у него на душе не стало теплее, как раньше.
Стало чернее. Эта сгущающаяся постепенно темнота тревожила его и пугала. Что-то происходит… С кем? С ней? Или с ним самим? А может быть, он все выдумывает? Человек, называвший себя «Хосе» и по паспорту именовавшийся Виталием, был силен внутренними монологами, но обычно слаб в поступках. Он мог все понимать, отдавать себе отчет в самых неприглядных собственных побуждениях, но очень редко это выливалось в принятые решения и совершенные действия. И он точно знал: как бы ни тревожили его эти маленькие перемены в поведении Кармен, он не станет ничего выяснять, требовать объяснений и ответов. Он слишком боялся ее потерять.
Они шли по вечерней Тверской, залитой огнями и заполненной людьми, которых не смущала отвратительная погода. Поздний вечер, в театрах один за другим заканчиваются спектакли, у шлагбаума, перекрывающего въезд в Камергерский переулок, стоят зрители, ожидающие, когда подъедет их машина или такси. «А мы с ней ни разу не были вместе в театре, – неожиданно подумал Виталий. – Я хожу часто, но всегда с женой, а она? Она тоже любит театр, и мы обсуждаем с ней спектакли, но я никогда не спрашиваю, с кем она ходила. Не хочу знать. Боюсь услышать ответ, который мне не понравится».
Сегодня они не проводили время в той квартире, вместо этого решили поужинать в ресторане, потом прогуляться. Каждый год в этот ноябрьский день они, если была возможность, таким манером отмечали дату своего первого знакомства много лет назад. Именно знакомства, мимолетного, ничего не значащего, не имевшего никакого продолжения. Всероссийская студенческая научно-практическая конференция, проходившая в столице, «Вечер дружбы» родственных факультетов разных вузов, несколько сигарет, выкуренных на лестничной площадке в компании человек из десяти-двенадцати, быстрое шумное коллективное прощание на улице перед входом в здание, знакомое лицо в вагоне метро, вежливый кивок узнавания, такое же вежливое, ни к чему не обязывающее провожание девушки до дома: поздно, темно, хулиганья и ворья полно, а он, Виталик, хоть и совсем молодой, но мужчина. Мужчина в полном смысле слова, ведь у него уже была Лиана, и хотя о женитьбе он еще не помышлял, но с недавнего времени регулярно спал с ней.
Продолжение наступило спустя много месяцев, когда они встретились во второй раз и теперь уже окончательно. Но тот день, самый первый, помнили и старались провести как-нибудь по-особенному, включив в качестве обязательного элемента поездку на метро до дома Кармен.
Плевать на непогоду, какая разница, дождь или сухо? Главное, они вместе. Идут по Тверской, как самая обычная пара. Хосе оставил машину на офисной парковке и приехал к месту встречи на общественном транспорте. Кармен сегодня тоже без машины, к месту свидания добиралась на такси. Они собирались идти пешком, пока не надоест или не устанут, и никогда нельзя было сказать заранее, в какой именно момент и на какой станции они решат спуститься в метро. Посмотрят по ситуации.
В нагрудном кармане его дорогого короткого пальто настойчиво вибрировал телефон. Хосе вынул его, посмотрел на экран: Лиана, жена. Надо ответить.
– Ты очень занят? Извини, если отрываю, – торопливо проговорила Лиана. – Я быстро.
– Конечно, – произнес он нейтральным тоном. – В чем проблема?
– Твоя мама. Она звонила, просила ее забрать.
– Опять?! – выдохнул он с плохо скрываемой злостью.
– Не сердись. Я только хотела спросить: мне поехать или ты сам? Если ты занят – я съезжу, мне не трудно…
– Я сам, – резко перебил он и добавил уже мягче: – Спасибо. Она там же, где обычно?
– Сказала, что там же.
– Хорошо. Ложись спать, не жди меня. Если там совсем беда, я останусь на ночь, а если вернусь, то очень поздно.
Через приложение вызвал два такси. В первом отправит домой Кармен, во втором поедет забирать напившуюся мать. Кармен все понимала. Ни слова упрека, ни одного разочарованного взгляда. Изменение планов приняла как должное. Когда подъехало такси – поцеловала Хосе в губы, легко, нежно, но неторопливо. Улыбнулась на прощание. Какая же она красивая! И зачем ей такой, как он?
⁂
Как быстро все скатилось вниз! В первый раз Виталий заметил исходящий от матери запах выпитого алкоголя примерно год назад, может, чуть меньше. Запах был совсем слабым и ни о чем опасном не свидетельствовал. Спустя несколько месяцев случился уже другой «первый раз», более серьезный, когда мать рыдала в трубку и просила забрать ее из какого-то бара в каком-то отеле. Перепуганный насмерть, Виталий помчался забирать ее вместе с женой, рисуя в воображении страшные картины ограбленной и избитой женщины, валяющейся на тротуаре или на полу в луже крови. Мать оказалась целехонька, хотя и сильно пьяна. Место приличное, отель дорогой. Бармен рассказал, что дама пришла в сопровождении мужчины моложе лет на двадцать, если не больше, они выпили немного, потом ушли, вероятно, в номер, потом дама вернулась уже одна и начала заказывать напиток за напитком.
Он никогда не видел маму в таком состоянии. Сколько он ее помнил, она выпивала не больше одного бокала какого-нибудь вина или шампанского, да и то чаще всего делала лишь несколько глоточков. Водка? Коньяк? Виски? Крепкие коктейли? Да никогда в жизни! Даже если бы вдруг и захотела, отец этого не допустил бы. Строг был.
Они с Лианой отвезли Светлану Дмитриевну домой, раздели, уложили в постель. «У мамы что-то случилось, – твердил себе Виталий, – она не могла вдруг ни с того ни с сего взять и напиться вхлам. Наверное, какая-то серьезная проблема. Может, умер кто-то из знакомых… Завтра она все объяснит». Но уговаривать себя удалось ровно до той минуты, когда они вошли в квартиру матери. Даже беглого взгляда на обстановку оказалось достаточно, чтобы оценить ситуацию. Пустые бутылки обнаруживались в самых неожиданных местах. Банки из-под кошачьего корма давно не выбрасывались, копились в полиэтиленовом пакете в углу кухни и источали невыносимую вонь, смешивавшуюся со специфическим запахом наполнителя для лотка. Наполнитель, судя по всему, не меняли уже давно, просто удивительно, что кот Иваныч в знак протеста не оборудовал себе новый туалет где-нибудь в уютном месте вроде дивана в гостиной или постели в спальне.
