Шен кивнул.
Подняв голову, он посмотрел на меня с некоторым недоумением.
— Должно быть, ты очень издалека, — пришёл он к выводу. — Народ детей дорог живёт по своим законам и следует своей Дорогой. Законы королевства не для нас. Что такое страна? Сегодня мы здесь, а завтра уйдём через границу. Мы истопчем целый мир! Но когда мы хотим избежать неприятностей, мы временно соблюдаем законы, и чтобы это показать, надеваем кафтан. Что-то вроде негласного соглашения, которое мы соблюдаем.
— Ясно. А девушки?
— Белая шаль.
Я вернулась в повозку и нашла нужную вещь. Накинув её на плечи, последовала за Шеном.
Парень предложил мне руку, и я не стала сопротивляться, зато старалась выставить свой локоть так, чтобы приблизиться больше, чем я позволю, Шен не мог. Он и не пытался. Вёл меня вперёд, рассказывал про город.
Поначалу я приняла городок за обычный провинциальный, слишком небольшим он был, чтобы воспринимать его уездным центром, однако Шен опроверг мои предположения:
— Южнее Бегонийский лес начинается к югу отсюда в трёх часах пешего перехода.
— Хм?
— Мель, прости, забываю, что ты совсем ничего не знаешь. Бергонийский лес — источник самых ценных ингредиентов. С одной стороны лес горним хребтом, с другой — одной из великих рек. На карте получается что-то вроде бутылки с узким горлышком, войти можно только с нашей стороны, и город, фактически, столица алхимии.
— Маловат для столицы.
— Так алхимиков мало, — рассмеялся Шен. — Алхимия — высшая ступень магии!
— Даже так?
Шен кивнул:
— А как ты думаешь? Да простейший пример! Кто-то слёг с лихорадкой, и помочь может только маг. Но пока ты его пригласишь, пока он прибудет… Принять таэру гораздо быстрее, правда?
— Таэры — это лекарство?
Шен в очередной раз удивился, но продолжил рассказывать:
— Нет, совсем нет. Таэра — это концентрат магии, чары в основе могут быть абсолютно любыми.
— А как изготавливают таэры?
Парень пожал плечами:
— Подбирают ингредиенты, бросают в специальный алхимический котёл, потом… получают таэру.
Я разочарованно вздохнула. Надеялась узнать побольше, но по сравнению с Шеном меня можно считать экспертом.
Пустырь, отделявший оккупированную народом детей дорог Утиную площадь, остался за спиной, мы вошли в лабиринт улиц ремесленного квартала. Я рассматривала добротные деревянные дома, приусадебные огороды, людей, спешащих по своим делам, отмечала немаркую закрытую одежду, хмурые лица.
На нас с Шеном косились с неодобрением, сторонились, некоторые и вовсе, чтобы избежать встречи, переходили через дорогу.
— Пфф! — Шен скорчил рожу. — Невежды.
— Куда мы идём?
— Более-менее интересен только центр города. В квартале грибников ловить нечего…
— Грибников? — переспросила я.
— Ага… Если не умеешь хорошо драться, то не вздумай называть их так в лицо. Бойцы они отменные. За одну ходку зарабатывают столько, сколько булочник за год не зарабатывает, — мы как раз проходили мимо пекарни. — Грибники продают добычу скупщикам, те — перекупщикам, дальше — по аукционам. Так что деньги через город проходят сумасшедшие.
Не трудно догадаться, что часть оседает в карманах детей дорог, и часть немалая.
Шен привёл меня в трактир, расположившийся в самом конце ремесленного квартала, ближе к более респектабельной части города. Мне трактиры представлялись чем-то мрачным и нечистым, однако заведение «У старого Нориша» сразу расположило большими окнами, через которые проходил яркий дневной свет, лакированными столами, которые уборщица усердно тёрла белой тряпкой. Мы сели за ближайший столик, и к нам тотчас подошла официантка.
Девушка не выразила никаких эмоций:
— Добрый день, господа. Добро пожаловать. Сегодня «У старого Нориша» предлагает похлёбку, отварную индейку, жареную свинину, запечённого карпа. На гарнир греча или картофель.
Я выбрала рыбу, Шен предпочёл свинину.
Девушка приняла заказ и отошла.
— Чем ты раньше занималась? Что мы всё обо мне и обо мне?
На самом деле о Шене не было сказано почти ни одного слова. Я даже не знаю, кем он приходится старухе, лишь догадываюсь, что близкой роднёй.
— Всяким-разным.
Про то, что я шоколатье, решила не рассказывать. Не поймёт.
— М?
— В лавке за кассой стояла, — часть правды. — Магазин прибирала, за товаром следила.
Шен чуть поскучнел:
— Это никуда не годится. Ни один торговец не наймёт тебя. Придётся подумать о чём-то другом.
— Например? — я заинтересовалась.
— Пойдём ко мне? Я по вечерам картишками развлекаюсь. Будешь помогать доить богатых телков.
— Хм…
Официантка принесла заказ. Положила перед нами лист желтоватой бумаги, вероятно, заменявшей скатерть. Я осмотрела вилку на свету — чистая. Одобрительно кивнув, принялась за еду.
Разговор сам собой прервался, я налегала на карпа, но при этом не переставала размышлять. Мелко-криминальный образ жизни меня ни разу не привлекает. Люди, к которым я попала милые в общение, щедрые, готовые протянуть руку помощи, но при этом… двусторонне щедрые, не видят ничего зазорного в том, чтобы собственность из чужого кармана переложить в свой.
Надо будет отплатить за гостеприимство, а заняться… Собственно, зачем что-то искать, если я уже наткнулась на золотую жилу? Кое-какие ингредиенты у меня от господина Тая ещё остались. Поэкспериментирую немного, и вернусь в волокуну. Теперь я по крайней мере понимаю, как строить разговор и о чём просить, в какую сторону двигаться.
— Мель?
— Всё было вкусно.
Шен расплатился бумажными деньгами, уточнил, не хочу ли я вернуться. Я сказала, что ещё немного поброжу по улицам. Если бы Шен ушёл, я бы повторила маршрут до дома господина Тая, но Шен остался, и мы отправились бесцельно бродить по улицам, быстро осмотрели центральный проспект, площадь, перекусили пирожками у краснощёкой лоточницы. Перемежая рассказы о городе рассказами о вариантах заработка, Шен заливался соловьём. Я расспрашивала, но всерьёз его варианты не рассматривала.
