Конь помчался во весь опор.
С лентой на запястье было немного неудобно. Любое движение — и я тяну за собой Ирсена. Приспособлюсь, конечно, но меня смущает, как идти в ванную. Некоторые моменты требуют уединения…
— Ещё в пещере. Помнишь, я рассказывал, что отправился за ответами в Обсидиановую пещеру?
— Помню.
— Дядя требовал, чтобы я женился. Дети — символ будущего. Несмотря на то, что формально я Ансер, при необходимости моих детей признали бы частью королевского рода.
— А почему принца не женить?
— Он не маг, родившийся у двух магов. Вероятнее всего, дар появится не раньше, чем через два поколения. Не годится. Поэтому остались принцессы и я. Предполагалось, что они будут выбирать жениха исходя из того, кто из сестёр взойдёт на трон, то есть после коронации. А я наоборот лишусь возможности политически выгодно жениться, и для Регентского Совета это был бы весомый аргумент не голосовать за меня. Получилось иначе. Так вот, дядя потребовал, чтобы я женился. Я совершенно не хотел навсегда связывать свою жизнь с чужим человеком. Дядя щедро позволил выбирать. Но толку? Своей женой я не хотел видеть ни одну из знакомых леди. И тогда я отправился в Обсидиановую пещеру.
Это что же значит? Что никакой любви и в помине нет? Что Ирсен возится со мной потому что ему так местный оракул посоветовал?!
Держать лицо, не реветь.
— Мили! — Ирсен ругнулся сквозь зубы. — Мили, ты же разумная, умная, сообразительная. Не надо искать в моих словах то, чего в них нет, ладно?
— А что есть?
— Про невесту Пещера ответила, что мне следует жениться не на иностранке, а на графине. Ни имён, ни внешности, только титул. И на тот момент мы с тобой ещё не познакомились, а в королевстве была одна единственная графиня. Её младший правнук мой ровесник. Графиня недавно похоронившая четвёртого мужа. Как тебе перспектива стать пятым?
Я поперхнулась.
Ирсен весело ухмыльнулся:
— Вот и я примерно также отреагировал. Потом я подумал, что кто-то из леди в ближайшее время унаследует графство, но никто конкретный на ум не приходил. А потом я встретил тебя, и сделал свой выбор. Не скрою, меня немного смущало, что ты подходишь лишь наполовину, а ответы, полученные в Обсидиановой пещере не то, что следует игнорировать. И только когда я разобрался в твоей ситуации с бароном, я до конца понял ответ, моя графиня.
— А второй вопрос? Если не секрет.
— Не секрет. Вопрос касался расследования. Я же уже тогда почувствовал неладное, но никак не мог ухватить, что происходит.
Мы вернулись в столицу.
Стражи на воротах почтительно поклонились. Я послала им смущённую улыбку.
Окраины уже просыпались, на улицах появились горожане. И все без исключения узнавали Ирсена, низко сгибались, чуть ли не до земли. Я чувствовала не себе заинтересованные, озадаченные, полные любопытства взгляды. Ёжики святые, что обо мне будут говорить! А действительно — что?
— История нашей любви войдёт в легенды, — Ирсен думал о том же, о чём и я.
Повернув на боковую улицу, мы оказались перед небольшим храмом.
Ирсен спрыгнул на мостовую, помог спуститься мне и решительно направился в храм, игнорируя высунувшихся на цокот копыт младших ключников и ключниц, смотревших на нас круглыми глазами. Когда им ещё представится шанс увидеть царину в одеяле и тапочках?
Мы прошли прямиком к алтарю.
Жрец едва нагнал нас.
— В-ваше Царосское Величество?
— Доброе утро, ключник Батиты. Мы с супругой пришли засвидетельствовать перед Небесами наш брак.
— А?
Ирсен продемонстрировал наши связанные алой лентой запястья:
— Каменная пара.
Жрец провёл над нашими запястьями ладонью, с его пальцев полился мягкий свет. Жрец выжидательно замер. Ничего не происходило. Постепенно свет стал угасать, и жрец кивнул:
— Брак засвидетельствован Небесами, о чём в храмовую книгу будет сделана запись.
— Благодарю.
Лента на наших запястьях внезапно похолодела, и превратилась в два браслета густого гранатового оттенка. Не поняла… Ювелиром выступила Батита или та, вторая богиня — богиня любви?
Пока я ошарашенно таращилась на браслет, Ирсен подхватил меня под руку и потянул прочь из храма. Я не сопротивлялась.
Честно говоря, я думала, что мы вернёмся домой или на худой конец поедем в герцогскую резиденцию или хотя бы магазин готовой одежды, но Ирсена мой внешний вид не заботил, скорее забавлял. От моих робких возражений он небрежно отмахнулся:
— Мили, ты не заметила? Я взял не только одеяло, но и постельное покрывало, а в нём нет ничего неприличного. У тебя идеальный эксцентричный свадебный наряд. Кстати! Считается, что, если невеста удачно вышла замуж, она может передать свою удачу, подарив свой свадебный наряд. Естественно, подразумевается не просто дар. Получательница должна надеть счастливый наряд на свадьбу. Брак с царосом по определению не может быть неудачным.
Ха!
Кажется, я знаю, какой ответный презент послать принцессе Ярлата.
Конечно, без одобрения Ирсена я ничего подобного не сделаю, но мне и воображения хватает представить ситуацию в красках.
Я рассмеялась, и под смех мы пересекли мост, въехали на Королевский остров.
Временные покои больше не для меня. Ирсен сказал, что отныне во дворце я полноправная хозяйка и на руках понёс в свои апартаменты. Через коридоры и галереи, на глазах у всех… Поначалу я жутко смущалась. Да и не пушинка я. Но Ирсен удерживал меня так легко, словно я вообще ничего не весила. Я расслабилась и тихо шепнула:
— Люблю тебя.
— Я тебя тоже люблю.
Ирсен с ноги открыл дверь, ногой же закрыл, отсекая любопытные взгляды, донёс до кровати, плавно опустил.
Я не позволила Ирсену распрямиться, ухватил за воротник:
— У меня для тебя есть подарок.
— Да-а? Мили, ты подаришь мне самый сладкий поцелуй на свете?
Я улыбнулась:
— Поцелуй тоже, но позже. В храме Хрустальной чистоты ко мне подходила жрица в пурпурной накидке и представилась видящей.
— Знаю её, — кивнул Ирсен.
— Она сказала, что увидела во мне искру новой жизни.
Ирсен на секунду нахмурился:
— Что? — переспросил он, а потом пришло осознание. — Мили?! Мили!
Минуты три Ирсен не мог найти слова. Подавшись ко мне, он расцеловал меня, и я увлекла его на кровать, прижалась к боку. Я так соскучилась! Ирсен обнял меня с невероятной нежностью, так осторожно, словно я могла сломаться от любого неловкого движения. Одну ладонь он положил мне на живот.
