Перед храмом из экипажа мы выйдем вместе. Прекрасной леди не нужна спутница-чучело? Мне везёт!
— Спасибо, — улыбаюсь я, стягиваю с волос пояс и возвращаю на талию.
Эшли приходится пожертвовать для меня парой длинных шпилек, украшенных хрустальными висюльками.
— Ася… Ты не злишься на меня? — спрашивает она словно между прочим.
Пфф! Делать мне больше нечего. Я уже предвкушаю интереснейшую встречу с синьором Катц. Отчасти я даже признательна Филе за подставу, ведь если бы не она, я бы, с собой можно быть откровенной, побоялась вот так бескомпромиссно сжечь мосты. А сейчас возврата в дом барона нет, поэтому бояться нечего, ведь дорога мне открыт только вперёд.
— М? Я ещё вчера сказала, что оставила прежние глупости. Нет, Эшли, не злюсь.
— Я чем-то могу тебе помочь? Ася, только скажи!
Деньгами.
Не обязательно наличными. У Эшли много дорогих вещей, которые примет любой ломбард. Однако Эшли не спешит поделиться, она лишь пытается поставить меня в положение просительницы.
Я улыбаюсь:
— Нет, что ты. Спасибо, но не стоит беспокойства. Нет ничего, с чем я не могла бы справиться.
— Ася?
— Может быть, устроюсь горничной?
В глазах Эшли вновь вспыхивает злорадство. Я отворачиваюсь. Она поверила? Как мило.
Фила выглядит настроенной более скептично, но, кажется, тоже верит, что я собираюсь устроиться слугой, просто не верит в успех задумки. И я с ней согласна. Настоящую Асю на моём месте не ждало бы ничего хорошего. В лучшем случае монастырь. А так… смерть от голода, продажа в бордель.
Экипаж останавливается. По ощущениям ехали мы не больше четверти часа, так что можно не сомневаться — мы в одном из центральных районов столицы. За окном и правда здание, похожее на храм: его облепляют фигуры существ, порождённых чьей-то исключительной фантазией, ни одного квадратного сантиметра не оставлено свободным.
Кучер открывает дверцу, и Эшли первой спускается на мостовую. Я следую за ней.
Мы проходим под аркой, скрытой телами каменных ящеров. Взгляд цепляется за оскаленные пасти, неестественно выпученные на мордах глаза, за кривые изогнутые когти на лапах, за шипы на гребнях. Те ещё образины, но не признать мастерство скульптора невозможно.
Я ожидаю, что внутри храм будет не менее мрачным, чем снаружи, но я ошибаюсь. В нос ударяет тяжёлый запах пряных благовоний. Храм встречает величественной тишиной и ярким волшебным светом. Стены и свод сплошь покрыты мозаикой из цветного матового стекла, за которым скрываются горящие лампы.
Служителей не видать. Вообще никого. Не удивлюсь, если мы единственные посетители.
Эшли приблизилась к нише в боковой стене. Занавесь, сотканная из серебристых нитей, скрывает белоснежную статую, будто паутина. Рассмотреть детали невозможно. Изображён некто похожий на человека, но многорукий, как паук. Эшли складывает перед грудью ладони лодочкой, склоняет голову и выдыхает, а затем вытягивает руки по направлению к статуе и раскрывает ладони. Повторить легко, я выполняю действие безошибочно и уступаю Филе. Горничная приветствует статую последней.
Втроём мы поднимаемся по довольно крутой лестнице на галерею, опоясывающую второй этаж, но увидеть главный зал с высоты не получается. По правой стороне тянется высокий и довольно широкий парапет, и карабкаться на него из праздного любопытства явно не стоит. Слева в стене на равном расстоянии друг от друга узкие проёмы, и два из них закрыты шторами.
Эшли кивает мне, словно прощаясь, выбирает первый же свободный проход и задёргивает за собой вход. Хм? Молитвенное уединение? Как сложно.
— Синьорина? — Фила замечает мою заторможенность.
— Да?
Я прохожу в следующий незашторенный проход, тоже закрываюсь. Очень не хватает подсказок, но пока вроде бы всё понятно. Я оказалась на крошечной площадке, и вверх уходит очередная лестница, для разнообразия винтовая. Кажется, снаружи я видела ряд похожих на свечки башенок, но из-за кишащих на фасаде каменных уродцев выступы было толком не рассмотреть. Я медленно поднимаюсь по ступенькам.
Лестница приводит меня в круглую каморку. Больше всего я опасалась наткнуться на служителя, я ведь понятия не имею, как его приветствовать и вообще как себя вести. К счастью, беспокойство напрасно, каморка предназначена для полного уединения. В наличии скамейка, укрытая цветастым покрывалом, на пол сброшены две подушки. Сесть предлагается лицом к нише. Да, белоснежная статуя неведомого многорукого существа есть и здесь, но размеры скромные, изваяние высотой не больше двадцати сантиметров.
Я оглядываюсь на лестницу — нет, «хвоста» нет. Да и зачем? Я догадываюсь, что Эшли задумала: когда я спущусь после молитвы, Эшли уже не будет в храме. Она приложит все усилия, чтобы со мной разминуться. И я с удовольствием ей помогу, потому что делиться своими планами с ней я точно не намерена.
Остаётся решить, сколько мне скучать в каморке
В ладони появляется тяжесть. Рефлекторно стиснув пальцы, я с удивлением обнаруживаю мобильник. Не поняла… Я же не звала. Ну-ка, кыш. Что за самоуправство?
Исчезнуть мобильник отказывается, отвечает мне вибрацией, а на экране загорается надпись:
«Звонок оператора Системы».
Сюрприз…
Я снова оглядываюсь на лестницу, пробегаю взглядом по стенам. А если меня подслушают?! Но не ответить оператору не вариант, придётся рискнуть.
— Слушаю.
— Душа, доброго времени суток! Вас приветствует оператор Системы, — бархатный баритон я узнаю сразу. На линии профессиональный вешатель лапши на уши.
— Господин оператор, какая приятная неожиданность, ведь у меня с нашей последней беседы успело накопиться столько вопросов. Например, расскажите мне, пожалуйста, куда исчезла душа настоящей Аси.
Глава 12
Моё согласие Система спрашивала. А Асю куда дела? Странно.
Оператор кашлянул.
Похоже, я уверенно иду к званию самого трудного клиента этого года.
— Душа, — мужчина особенно интимно тянет обращение.
Я, пожалуй, даже предвкушаю словесную дуэль. Оператор попытается сбить меня с толку, а я попытаюсь выжать из него всё возможное и немного больше. Чья возьмёт?
Оператор словно догадывается, что бархат его голоса оставил меня равнодушной, и грустно вздыхает, я почти верю в его искреннюю досаду.
— Душа, я не в праве открывать частную информацию, — после некоторого размышления выдаёт он, — однако я гарантирую вам со всей ответственностью, что вопрос был урегулирован, душа девушки добровольно отказалась от тела.
Хм, даже так? Чем же её купили? Впрочем, это её лично дело.
— Она может вернуться? — уточняю я.
