Крайт вышел, шепнув, чтобы я обязательно заглянула к нему.
Господин Флэт собрал личные артефакты, куб отодвинул в сторону, поднял с пола поддон и принялся наклеивать бирки обратно.
— Я не собираюсь прогуливать.
— Напрасно. Ежемесячно вы будете получать зарплату. Почему бы не потратить время на поиск другой работы? Заметьте, у вас есть шанс некоторое время получать одновременно две зарплаты: здесь и на новом месте.
— Почему вы меня гоните? — когда он подтвердил обещания, я почувствовала себя увереннее. Почему бы и не спросить?
— Во-первых, я по-прежнему не уверен в вашей квалификации. Чтобы следовать подсказкам помощника она почти не нужна. Во-вторых, я не верю, что вы сможете обойтись без дисциплинарных нарушений. Я уже наслышан. Только подумайте: через полгода я снова начну отсчёт и уволю вас после третьего нарушения. И, конечно, ваш внешний вид неприемлем. Не понимаю стремление некоторых девушек уродовать свою красоту.
Он… он сейчас назвал меня красивой?
10
— Адеола? — окликнул меня господин Флэт, когда я уже взялась за ручку двери. — Что-то вы подозрительно бодрая сегодня.
Он стремительно пересёк кабинет, догнал меня, развернул за плечи, крепко прижал к стене. Я только пискнула, когда он навис надо мной. Я совершенно потерялась, не ожидала ничего подобного. Тёмные, как беззвёздное небо, глаза показались двумя бездонными омутами. Я вдохнула. От мужчины отчётливо пахло сандалом и кофе. Странно, но я совершенно не чувствовала угрозы.
Господин Флэт поднял моё лицо за подбородок, всмотрелся:
— Энергетик?! — возмутился он.
— Да…
Договорить я не успела. В дверь дежурно стукнули, не дожидаясь разрешения распахнули, и к нам ворвалась грана Тониас.
— Госпо… Оу. Прошу прощения!
Грана поспешно выскочила. Я перевела взгляд с закрывшейся двери на господина Флэта. Он всё ещё стоял недопустимо близко, и я чувствовала исходящий от него аромат. Какие сплетни теперь поползут… Вчера увольнял, а сегодня нас застали в весьма двусмысленном положении, и увольнять меня господин Флэт резко передумал. О, магия! Тем временем мужчина не спешил отстраняться, всё также пристально изучал моё лицо.
— Вы хотите на меня работать, Адеола? — вкрадчиво, с какими-то даже мурлыкающими нотками спросил он.
— Д-да.
— Чтобы на меня работать, вы должны быть послушной девочкой и точно выполнять распоряжения своего непосредственного начальства. Согласны?
— Д-да, — в коленках появилась предательская слабость.
— Значит, прямо сейчас вы отправляетесь домой и вызываете себе целителя.
Флэт отстранился.
Как я вышла в коридор, не помню. В голове царил полный сумбур. Как у него получается? Две минуты назад мне хотелось его убить за то, что ни за что ни про что мимоходом ломает мою жизнь, а через минуту я уже таяла. Он мог приказать мне идти работать, под действием энергетика сознание особенно ясное, а сконцентрироваться удаётся наиболее полно. Вместо этого Флэт отправил меня домой. Может быть, кузены похожи гораздо больше, чем мне показалось вначале?
Я постояла, прижимая ладони к пылающим щекам.
Ноги принесли меня к мастерской Крайта. Я неуверенно заглянула. Нет, я не собираюсь задерживаться и тем самым рисковать навлечь на себя гнев босса, но Крайт просил зайти. К тому же эликсира я выпила слишком много, эффект продержится, наверное, до вечера.
— Ада?
— Спасибо, Крайт. Если бы вчера не ты… Господин Флэт оставил меня на полгода.
— Рад за тебя. Ада, почему с порога? Кофе?
Я бы с удовольствием.
— Господин Флэт узнал, что я приняла энергетик. Велел убираться домой и до завтра на глаза не показываться.
— Энергетик?!
Я смущённо потупилась. Знаю я всё, знаю.
Крайт буркнул что-то неразборчивое, но явно ругательное, мотнул головой:
— Ада, мало призыва, ещё и энергетик? С ума сошла?! Пойдём, провожу до дилижанса.
Не оставляя шанса возразить, друг встал, сорвал со спинки стула сюртук, перекинул через локоть и, протиснувшись мимо меня, вышел из мастерской. Я невольно расплылась в улыбке. Какой Крайт всё-таки замечательный, отзывчивый, внимательный!
До остановки мы шли не торопясь. Лицо обдувал нёсший прохладу и утреннюю свежесть ветерок, но я совершенно не мёрзла. Крайт уютно ворчал, справедливо ругая меня за рискованные действия и беспечное отношение к своему здоровью. Было немного стыдно за то, что я не рассказываю правду, но я твёрдо решила сначала выслушать маску, а уже потом признаюсь другу, что не было никакого призыва. Да и не на улице уникальный артефакт обсуждать.
Крайт помог мне сесть в дилижанс. Отъезжая, я видела, что он не ушёл сразу, а смотрел мне вслед. Я помахала, и Крайт ответил.
Я так и осталась у окна. Утром, когда все стремятся в центр, дилижанс из центра был полупустой. Я смотрела на город… Вызывать целителя, конечно, перебор. Зайду в аптеку, возьму что-нибудь от головной боли и хватит. А вот ехать ли мне сразу домой, как сказал господин Флэт? Если грану Мириан я худо-бедно защитила, то кто защитит других?
Через полчаса я взбегала по лестнице к квартире покойной граны Дойли. Потянулась к звонку. Внезапно моя затея показалась мне невероятно глупой и смешной. Кем я себя возомнила, следователем? Я так и замерла с вытянутой рукой. Здравый смысл говорил, что нечего позориться, и в то же время я не находила себе оправданий, чтобы развернуться и трусливо сбежать. А вдруг я могу помочь?
Так я и топталась. Уйти совесть не позволяла, позвонить в квартиру — неловкость. У людей горе, а я с вопросами…
— Что вам, грана?
Я вздрогнула.
На меня неприветливо смотрела Дойли, скинувшая лет тридцать. Дочь?
— Добрый день, — я склонила голову. — Я пришла выразить свои соболезнования. И передать соболезнования граны Мириан. Я её квартирантка.
Теплоты во взгляде женщины не прибавилось.
— Благодарю, — сухо произнесла она.
Самый толстокожий поймёт, что визиту не рады. Я стушевалась ещё больше, но упёрто осталась стоять на своём. Спросить в лоб мне смелости не хватило, и я попробовала намекнуть:
— Очень жаль, что полноценное расследование не проводится.
— Маму осматривали. Никаких следов не нашли.
— Даже в ауре? Простите. Просто я маг, хоть и другой специальности.
— И что?
— Если смерти, как говорят, действительно не случайны, то виновный должен ответить.
Женщина как-то устало ссутулилась, по её щеке скатилась слеза.
— Дурочка наивная, ты веришь, что кому-то будет до нас дело?
