Маргарита искренне симпатизировала Лере — она была исполнительным и расторопным работником, отлично знающим своё дело, да и просто приятным человеком. И Рите просто по-человечески не хотелось, чтобы девушка на своей шкуре прочувствовала весь тот спектр ощущений, что когда-то она пережила сама. Если бы её кто-нибудь предупредил семь лет назад… Если бы её кто-нибудь хотя бы попытался оградить…
— У-у, сложный случай… Девушки, — картинно обратился тем временем Ершов к присутствующим в приёмной Лере и подоспевшей вслед за Маргаритой Татьяне, — и как вы работаете с этой истеричкой?
Да как эта мразь смеет называть её, годами терпевшую его выходки и не показывавшую окружающим своих истинных эмоций, истеричкой?!
Это стало последней каплей!
Больше не контролируя себя (а был ли смысл?), Маргарита схватила первое, что попалось под руку, и просто-напросто швырнула в гадливую физиономию своего бывшего муженька! Он дёрнулся в сторону и почти увернулся от тяжёлого органайзера со стола Леры, наполненного письменными принадлежностями, который, задев плечо мужчины, полетел на пол. Но Рита явно не собиралась останавливаться на достигнутом. Она больше не управляла своими эмоциями, наконец нашедшими выход.
— Истеричкой? — вопила она, хватая степлер, лежащий там же. — Это я-то истеричка?! А может, расскажешь, какие ты мне закатывал истерики, пока именно я, стиснув зубы, ходила с каменным лицом, будто ничего необычного в моей жизни не происходит? — Вслед за степлером в Ершова полетела папка с бумагами, а затем компьютерная мышь, которая при столкновении с ним разлетелась на части, теряя крышку и батарейки. — Ах ты урод! Значит, с бывшей замутить не удалось, пошёл новенькую охмурять?! А вот хрен тебе, мудак недоделанный! Не дождёшься!
Рита как раз дошла до симпатичного мини-флорариума с кактусами, и уже схватила его со стола, замахнувшись, когда услышала позади грозное:
— Что тут происходит?
Она обернулась на голос, боковым зрением уловив, как ошарашенная Коновалова, отошедшая чуть в сторону, пожимает плечами — конечно, она пришла в “Аскеллу” позже, не застала время, когда Ершов ещё числился сотрудником фирмы. И не знает всей подноготной их отношений и грандиозного Ритиного фиаско в выборе спутника жизни.
— Угомони свою подчинённую! — с вызовом выкрикнул тем временем Руслан, обращаясь к Стрельцову.
— Я больше не его подчинённая! — гневно процедила Рита и всё-таки запустила в попятившегося от неё Ершова наполненный песком, какими-то камнями и парочкой колючих суккулентов прозрачный сосуд, украшавший когда-то стол Валерии.
Руслан прикрылся рукой, и именно ей досталось больше всего. Жаль! Хотелось бы Рите собственноручно расквасить Ершову нос! Столько лет она молчала! Столько лет она носила в себе обиды, действительно не позволяя опуститься до истерик и выяснений отношений! Столько лет она старалась быть непроницаемой, при любых обстоятельствах натягивала “покерфейс”, не позволяя себе показывать окружающим настоящие эмоции. Как бы не рвало душу изнутри, внешне всегда была спокойна и уравновешена… Хватит с неё!
Больше всего ей хотелось сейчас доставить этому человеку хоть сотую часть боли, которую она пережила когда-то сама! К дьяволу всю рассудительность и уравновешенность! Теперь ей нечего терять! Теперь ей всё равно, что о ней подумают другие! Теперь можно побыть и истеричкой!
— Совсем охренела?! — лицо Ершова, не без потерь отмахнувшегося от очередного снаряда, осколками рассыпавшегося после приземления на пол, перекосило от злобы, и он дёрнулся к Рите, больно схватив её за запястья. Она сопротивлялась изо всех сил, одновременно вырываясь и пытаясь наносить удары — по-девичьи несерьёзные, но злобные. — Сумасшедшая! Буйная! Да тебе в дурке самое место!
— Руки убрал! — Во всей этой кутерьме до Риты внезапно донёсся голос начальника с нотками плохо скрываемой ярости. — Я сказал — руки убрал!
Клешни бывшего наконец отцепились от неё, а на плечи мягко легли сильные руки Павла и уверенно отодрали от Ершова. Стрельцов, несмотря на все её сопротивление, успокаювающе прижал растрёпанную и тяжело дышащую Маргариту к себе, словно пытаясь защитить.
— Правильно, убери от меня эту полоумную! — продолжал голосить Руслан. — Иначе я за себя не ручаюсь!
— Ещё одно слово — и за себя не ручаюсь я, — пророкотал Стрельцов, и сомнений в том, насколько он серьёзен, не возникло ни у кого из присутствующих.
Почти ни у кого… Ершов был явно уязвлен и, судя по всему, не способен думать головой. Ещё бы! Быть чуть ли не избитым в присутствии дам, с которыми ему теперь придётся ежедневно сталкиваться, услышать столько нелестного в свой адрес… Похоже, в гневе он совсем забыл о чувстве самосохранения!
— Что, всё-таки не побрезговал моими объедками, да? Не всегда тебе во всём быть первым! — выплюнул он, отряхиваясь от высыпавшейся из флорариума трухи и кривясь от боли в руке. — Только, видимо, плохо трахаешь свою секретутку, Павел Васильевич, раз она у тебя такая злобная. Неудовлетворённая. То ли дело со мной было — шёлковая ходи…
Договорить он не успел. И уже спустя секунду валяясь на полу среди разбросанных канцелярских принадлежностей, осколков и остатков растений, один из ведущих архитекторов фирмы “Густафссон и Берг” скулил, зажимая разбитую в кровь физиономию.
— Да ты мне нос сломал! — выл он. — Я этого так не оставлю!
Но Рита уже не слышала. Попятившись от Павла, оторвавшегося от неё для выпада в сторону Ершова, и тряхнувшего после удара рукой, она развернулась и поспешила покинуть “поле боя”. Иначе… Иначе было просто нельзя!
29
— Марго, постой! — Стрельцов нагнал её, не успела она сделать и несколько шагов по направлению к лифту.
— Не портьте эпичность момента, босс! — усмехнулась Рита, на ходу поправляя чудом не слетевшую с плеча сумочку, пытаясь привести себя в порядок, пригладить растрепавшиеся волосы и выровнять дыхание. — Дайте уйти с гордо поднятой головой, — её явно потряхивало от напряжения, и за спасительной иронией она пыталась скрыть реальные эмоции. — Не каждый день узнаёшь, что твоя жизнь — всего лишь разменная монета двух соревнующихся друг с другом мажоров.
— Рита…
Но Маргарита и не думала останавливаться. Если бы можно было исчезнуть на месте, раствориться, только бы не видеть и не слышать никого и ничего, она непременно бы ей воспользовалась. Но приходилось, стиснув зубы, отбиваться. Дойдя до площадки перед лифтом, она неконтролируемым движением с силой вжала кнопку вызова.
— Кстати, отличный удар вышел, Павел Васильевич! В других обстоятельствах я бы обязательно попросила дать мне пару уроков… Столько мудаков на жизненном пути… А так бы — хук слева, хук справа, и вперед к безопасному существованию! — несла она откровенную чушь, лишь бы не расклеиться прямо здесь и сейчас — нервы были на пределе.
— Рит, ну хватит! Прости меня. Да, я слетевший с катушек от ревности осёл! Но не приписывай мне того, что я не делал! Я… мне…
