За праздничным столом Рита изо всех сил старалась быть невидимой. Потому что чувствовала, как в ней растёт, крепнет и разворачивается во всей своей красе негодование, и стоит только дать ему шанс вырваться наружу — остановиться будет сложно. Сидела тихо, жуя салатики, на которые они с сестрами потратили полдня, и не ощущала их вкуса, словно это была бумага, порезанная шредером в их офисе. Слушала весёлые дружеские перебранки их отцов, байки из общего прошлого, хвалебные оды яствам и хозяйкам, их сотворившим, витиеватые пожелания и тосты для именинника. Цедила вино, поглядывая на своего бывшего босса и любовника, как обычно расточающего свои фирменные улыбочки и умудряющегося поддержать любую беседу, будь то политические дебаты о нынешнем положении страны, или рецепт приготовления очередного кулинарного шедевра.
Сидела и тихо закипала.
Значит, она тут с ума сходит, занимаясь самоедством и оплакивая своё недолгое счастье, а он улыбается, как ни в чём не бывало!
Прерывая её невеселые думы и шумные разговоры, Стрельцов тем временем поднялся, держа в руках стакан с соком — по причине того, что ему ещё придется отвозить своих родителей домой, Павел не пил алкоголя. Но тем не менее, произнести поздравительный тост это ему не помешало. Рита чуть исподлобья наблюдала за мужчиной, почти не вслушиваясь в стандартный набор пожеланий, вылетавший из его уст. Крепкого здоровья, осуществления задуманного, достатка и благополучия, руку и сердце дочери…
Так, стоп. Что?!
Она ослышалась?!
Конечно, это вполне могло бы быть слуховой галлюцинацией, желаемым, выдаваемым за действительное. Могло бы. Если бы не вмиг воцарившаяся тишина за столом и не дружно уставившиеся на неё в удивлении несколько пар глаз. И не искрящее напряжение, тут же повисшее между ними двоими. Моментально, стоило только скрестить взгляды — один довольный, с хитрецой и насмешливыми искорками в глубине, и другой — сверкающий праведным гневом.
Значит, всё это снова игры! Весь этот игнор, всё молчание и безразличие…
— Гхм, — то ли прочистив горло, то ли привлекая к себе внимание, кашлянул её отец. — Руку и сердце, говоришь. Неожиданно, — усмехнулся.
Похоже, остальные были того же мнения — семейства Стрельцовых и Саламовых давным-давно смирились с фактом, что породниться им вряд ли светит. Да и намёка на то, что между Ритой и Павлом есть какие-то, кроме рабочих, отношения, ровно до этого момента не было и в помине. А тут такой финт! Матери сидели ошарашенно притихнув, отец, выжидательно нахмурившись, смотрел на потенциального зятя. Василий Иванович удивлённо приподнял брови и, скрестив руки на груди, в молчаливом ожидании откинулся на спинку стула. Сёстры, единственные, кто был в курсе дел, с живым интересом наблюдали за реакцией Риты. И только дети притихли, ничего не понимая — просто за компанию со взрослыми.
— Понимаю, это слегка старомодно, — Стрельцов вновь повернулся к Георгию Алимовичу, — просить руки вот так, но у меня есть на это причины…
— Для начала, — не дав Павлу договорить, пробасил отец, — хотелось бы услышать мнение самой Маргариты.
И все снова устремили взгляды на неё. А спустя несколько растянувшихся секунд напряжённого молчания Рита и вовсе ощутила под столом тычок ногой — это была Алина, красноречиво приподнявшая бровь.
Значит, не бросаете слов на ветер, Павел Васильевич? Рита вскинула глаза.
— Ты меня уволил, — проговорила она, прищурившись.
Послышались негромкие охи и шепотки со стороны зрителей неожиданно для них разыгравшегося спектакля.
— Я. Тебя. Не увольнял, — делая акцент на каждом слове, произнёс Павел, ничуть не смутившись. — Ты написала заявление сама.
— Но ты его подписал.
— И ничуть не жалею об этом, — проговорил твёрдо и спокойно. — Ваша дочь достойна большего, чем заниматься нелюбимым делом, отдавая ему слишком много времени и сил, — пояснил Павел, снова обращаясь к Георгию Алимовичу.
— Значит, ты не хочешь, чтобы твоя жена работала?
— Я не хочу, чтобы моя жена работала на меня. Но я приложу все усилия, чтобы она нашла применение своим талантам в деле, которое ей действительно по душе. И поддержу любые её начинания.
Внезапно Маргарита соскочила с места. Почему-то стало жутко неприятно, что в её присутствии о ней говорят в третьем лице, будто уже всё решив за неё.
“Моя жена”! Подумать только… Вообще-то она ещё не давала согласия!
— Маргарита! — донеслось до неё удивлённо-осуждающее матери.
Но она не стала слушать. Слишком велико было напряжение, слишком сильный шквал эмоций обрушился на неё. А снова истерить на глазах благодарной публики не хотелось — хватило разноса, устроенного ею в офисе! И она, бросив салфетку с колен, а затем короткое “извините”, поспешила убраться с глаз долой.
— Иди, Стрельцов, — услышала она за спиной голос Карины. — Догоняй свою невесту. Без неё можешь не возвращаться.
33
Рита, быстрым шагом удаляясь от беседки, обогнула дом, поднялась на освещённое только светом из окон дома крыльцо-террасу у задней двери, но заходить внутрь не стала. Лишь прислонилась к деревянной колонне, подпирающей навес, пытаясь утихомирить бушующий внутри ураган.
Конечно же, Павел отправился за ней — наверное, было бы странно, если бы он поступил иначе. Он тихо шёл позади, не спеша её догонять и окликать, и просто молча остановился внизу у ступеней террасы, сунув руки в карманы.
— Зачем ты устроил эту комедию? — подождав, пока Стрельцов подойдет ближе, но не глядя в его сторону, задала вопрос Рита.
— Комедию? — удивился он. — Почему же — комедию? Я просто озвучил свои намерения. И не вижу в моём предложении ничего смешного.
— Ты игнорировал меня больше недели! — не выдержала она, бросая обвинения, и всё-таки повернулась к нему лицом.
— То же самое я могу сказать о тебе, — сохраняя спокойствие, отозвался Павел.
— Ты удалился из чата!
— Не хочу больше чувствовать себя извращенцем, в которые ты меня не так давно записала.
— Неправда, — возразила Рита, чувствуя, как запал её сходит на нет, и продолжила уже не так уверенно: — Никуда я тебя не записывала.
– “Стрельцов, ты маньяк”, — по-доброму усмехнувшись, передразнил он её. — Было?
Крыть было нечем, и Рита промолчала. Но спустя полминуты, поняв, что Павел больше ничего говорить не собирается, нарушила вновь воцарившуюся тишину:
— Но почему… почему ты не спросил меня лично, наедине?
— Чтобы ты опять утонула в своих сомнениях и опасениях? — резонно предположил Павел. — Чтобы попросила не спешить, дать время на обдумывание? Чтобы снова потребовала ничего не афишировать, никому не говорить? — в его словах определённо была логика, скорее всего, Рита так бы и поступила. — Я не хочу не спешить, Марго, — продолжил он твёрдо. — Хватит с нас ожиданий.
