— Поехали, — отдал он приказ Косте, и мы тронулись.
Боясь испугать Женьку, я еле подавила в себе рыдания, исходившие из истерзанной души и раненого сердца. Она что-то щебетала, а я не могла разобрать слов. Меня переполняла нестерпимая тоска, какая-то неопределенность томила, оставляя смутный туманный след.
— Жень, мама у нас притихла что-то… Расскажи ей, как мы по ней скучали.
Рукой, лежащей за моей спиной, Влад перебирал пряди моих волос.
— Мам, а ты уже выздоровела? — повернулась она ко мне.
Так вот что он ей наплёл! Мама болела.
— Да, милая, — улыбнулась я, — я уже выздоровела.
— А почему ты плачешь?
Дотронувшись дрожащими пальцами до лица, я ощутила на них влагу.
— Я просто очень рада тебя видеть…
Глава 25.
— Если ты ко мне прикоснёшься, я тебя убью.
Влада сжала расчёску, глядя на свои дрожащие руки с синими жилками. Когда дверь в спальню приоткрылась, впуская внутрь её мужа, она сидела в длинной ночной рубашке у своего трюмо и расчёсывала волосы. Наблюдая за его приближением в зеркальной поверхности, она лишь ещё сильнее вцепилась в расчёску, так, что костяшки пальцев побелели.
— Они вылетели, — Влад присел на край постели, прямо за её спиной. — По прибытии можешь сама звонить ей когда захочешь.
Влада лишь коротко кивнула, продолжив водить щёткой по своим длинным волосам. Больше всего на свете ей хотелось оказаться сейчас рядом с Женькой далеко отсюда. Но Влад, по понятным причинам, отпускать её никуда не собирался. Зато, на удивление, довольно быстро согласился отправить Женьку с Серафимой Павловной и двумя своими лучшими ребятами за границу, и Влада была ему за это благодарна. Было нестерпимо больно расставаться с ней снова, едва обретя, но после всего произошедшего это казалось ей разумным решением. Жестокие игры в мире жестоких мужчин, где каждый норовит ударить побольнее — это не та жизнь, которую она хотела для своей дочери. А страх за своё дитя оказался сильнее тоски по нему.
— Ты ведь понимаешь, я не мог тебя с ней отпустить. Найти тебя потом было бы в разы сложнее, чем здесь. Но я обещаю тебе, когда всё закончится, мы уедем к ней.
— Он тебя убьёт, — отрешённо произнесла Влада и добавила после паузы. — И меня тоже. Что тогда будет с нашей дочерью?
— Нет, малыш, — ответил он тоном, каким разговаривают с неразумным ребёнком. — Это я его убью. Жаль только, что раньше этого не сделал.
Облокотившись локтями о свои колени, Влад скользил взглядом по изгибам спины своей жены.
Злость, ярость, отчаяние, при одной лишь мысли, что к ней прикасался другой мужчина, сменились мрачной решимостью.
Он не мог с уверенностью сказать, когда именно понял, что болен ею.
Возможно, ещё когда только пытался за ней ухаживать. Действительно ухаживать. Как юнец зелёный, он едва ли позволял себе взять её за руку. Интуитивно понимая, что с мужчиной она ещё не была, на близости он, понятное дело, не настаивал.
Или когда, несмотря на все его самые светлые и чистые намерения она, приезжая девчонка, запинаясь и краснея, вежливо его отшила. Кажется, она сказала тогда что-то типа «остаться друзьями». Да какими друзьями, если уже тогда на ней клином сошёлся весь его чёртов белый свет?!
Да, скорее всего Влад заболел ею именно тогда. Хоть он и пытался убедить себя в том, что в груди его ноет лишь уязвлённое самолюбие.
Он сам не понимал, чем она его так зацепила. Видел и покрасивее, но тянуло, как магнитом, именно к ней. Дышать на неё боялся, пальцем не трогал, берёг — для себя берёг. А она что? Послала, не назвав даже внятной причины.
Он не ушёл. Не мог он уйти. Влад постоянно был поблизости, уверяя себя, что она просто что-то недопоняла. Вот сейчас он что-то сделает или подберёт какие-то исключительно точные слова — и она всё поймёт, чудесным образом изменит своё отношение и они будут счастливы вместе.
Подумать только, он — зрелый, вполне состоявшийся мужчина, стал проводить всё своё свободное время среди студентов в дурацкой общаге, ради того, чтобы увидеть её хотя бы мельком. По-дружески перекинуться с ней парой слов.
Но даже в качестве друга она его почему-то избегала…
В душе Влада буйным цветом расцветала ярость, отравляя своим ядом все светлое и чистое, что пустило там корни после встречи с ней.
За что она так с ним? Разве он сделал ей что-то плохое?
Он не мог с этим бороться, тупая боль разъедала изнутри, когда его занесло на подпольный ринг. Там он и встретил впервые Саида. Избил тот его в первый раз знатно. Но Влад был только рад — физическая боль притупила боль душевную, он даже испытал кайф. Второй бой он выиграл, хоть и с трудом. Можно сказать, ему просто повезло найти слабое место противника. Саид, сильный и с отточенной техникой, имел всё же один ярко выраженный минус — чрезмерная ярость и запал, с которыми он месил соперников, в этот раз сыграли с ним злую шутку.
Но всё же со временем физическая боль отступила, оголяя то, что творилось у него внутри. Овладеть ею стало делом принципа, ни о чём другом думать он не мог.
Вечеринка была Лизиной идеей. Она первая заметила неладное. Лиза всегда стояла за него горой, хоть он так и не научился называть её матерью. Вручив ему пузырёк с одним из своих отваров, она рассказала, как его использовать.
«Пойми, сынок, — поучала она, — у провинциалок тактика такая. Женить на себе хочет. Получив то единственное, что она может предложить, ты успокоишься. Этот сбор не оставит в организме никаких следов и, даже если что-то пойдёт не так, наутро она ничего не сможет доказать…»
— Твоя мать… — нарушила Влада воцарившуюся тишину, стряхивая нахлынувшие воспоминания. — Ты должен был выбрать её…
Как бы там ни было, а терять родителей тяжело — это Влада знала не понаслышке. А насильственная смерть, в любом своём проявлении, в её понимании — явление противоестественное. Сейчас, когда в свете последних событий личные отношения со свекровью отступили на второй план, ей было ту по-человечески… Нет, не жаль. Скорее, то, что произошло у ворот особняка Сабуровых, оставило в её душе неизгладимый след — след тошнотворного страха и недоумения. И она категорически отказывалась понимать, как Влад мог оставить её там…
— Почему? — спросила она прямо, поворачиваясь к мужу.
Но Влад не спешил с ответом. Что он мог ей сказать?
Потому, что ты мне дороже?
Звучит глупо и по-киношному приторно.
Это именно то, на что рассчитывал соперник. И будь у Влада ещё один выбор, он поступил бы точно так же.
Лиза работала в доме его родителей столько, сколько Влад себя помнил. В то время, как его собственная мать заливала алкоголем свои депрессии и лечилась во всевозможных клиниках, Лиза была всегда рядом. Именно с ней, а не со своими родителями, он обсуждал свои детские переживания, а та всегда помогала не только советом, но и делом.
