— Интересное дело, а кто будет служителем инквизиции?
— Я, - Чар с благожелательным любопытством посмотрел на Кару.
Девушка рассмеялась.
— Ты? Тебе зеркало дать? Ты ж на медведя похож. Какой из тебя инквизитор?
— Такой же, как из вас - благородная госпожа. В том виде, в каком есть - никакой, а если приложить старание, то… как знать. Можно былое вспомнить.
Кара посмотрела на грамоту.
— Здесь же ясно написано: “Оказывать всяческое содействие леди Каре Консуэло де Кардона”. Знаешь, ты как-то на леди настолько не тянешь, что… - она развела руками. - Даже если тебя полностью побрить… с бровями вместе, - добавила девушка мстительно. - То с леди тебя все равно даже слепой и глухой не спутает.
— У меня есть своя грамота. Неужели вы думаете, сеньорита, что монсеньор об этом не позаботился?
— Я вот только одного не понимаю, - глаза Кары, в которых отражалось пламя, внимательно сощурились, разглядывая Чара, - зачем мой крестный отправил меня с тобой? Кто, на самом-то деле, кого сопровождает?
— Я - вас. Полномочий вести дела инквизиции у меня нет. Зато есть право сопровождать вас.
— Полномочий нет, а грамота есть? - подняла бровь Кара.
— Исключительно на всякий случай. Монсеньор велел мне лишь помогать вам, но не делать за вас всю работу. Однако ваш уровень подготовки настолько невелик, что мне все равно придется взять на себя кое-что из необходимого.
— Вот, спасибо, ты умеешь обнадежить, - фыркнула девушка.
— Вам было бы проще, если бы я сказал неправду?
— Уже жалею, что вообще попросила тебя высказаться.
— Вы можете точно так же попросить меня замолчать, если то, что я говорю, вам не нужно.
— Да ладно, говори уж, - пожала плечами Кара. Хоть ей и не были приятны все эти намеки на ее неопытность, однако зерно истины в них было. - О чем еще мне нужно знать? В принципе, я поняла, что и зачем ты советуешь делать. И, пожалуй, это толково.
— Если толково, то прямо сейчас начинайте тренировать благожелательный и наивный взгляд. Заодно и мне станет менее… жутко.
Девушка вопросительно посмотрела на Чара. Он выглядел вполне серьезным и даже не улыбался.
— Ну… хорошо, - она опять посмотрелась в зеркало. Вспомнила лицо дочери алькальда, широко распахнула глаза и изобразила идиотскую улыбку. Скорчила страшную мордочку, поджала губы, еще раз распахнула глаза, быстро заморгала и опять улыбнулась.
— Поменьше разума во взгляде, - посоветовал Чар. - Улыбка почти хорошо, но глаза все портят. Расслабьтесь, подумайте о ромашках.
— О каких ромашках? - растерялась Кара.
— Вот! Стоп, не меняйте выражение, смотрите в зеркальце.
Девушка посмотрела на свое отражение. Инквизиторский взгляд пропал, в глазах появилась легкая растерянность.
— Теперь добавляем улыбку… Нет, не эту… И не эту… И не надо так скалиться, вы ж не в бой сейчас идете. Побольше доброты и чуткости. Представьте, что они у вас есть.
— Чар! - разозлилась Кара.
— Прошу прощения, сеньорита. Только вы опять испортили взгляд. Верните его на место и продолжим. Представьте себе, что у вас на коленях маленький щенок…
Тяжело вздохнув, Кара изобразила растерянность, потом честно представила себе щенка на коленях, потом ей стало скучно и мысли вернулись к письму, а от него - к поставленной крестным задаче.
— Все хорошо, сеньорита, почти идеально, вот только теперь опять многовато мыслей, вы попроще лицо сделайте, попроще… - бесцеремонно прервал ее размышления слуга. - Забудьте о том, кто ваш крестный и о том, зачем именно вы едете в Кассарийское урочище, вспомните, скажем, сто одиннадцатый псалом. И твердите его по кругу.
Кара сначала хотела возмутиться, но потом решила, что в чем-то Чар все же прав. Еле вспомнив нужный псалом, начала твердить его по кругу. Стало скучно. Глаза заволокло пеленой сна.
— А теперь быстро зеркало к лицу. Вот! Почти идеально, только еще немного над улыбкой поработать. Уж больно вид сонный.
— Все. На сегодня хватит, - Кара убрала зеркало в сумку. - Я все поняла. Если с погодой повезет, завтра буду твердить этот сто одиннадцатый псалом и изображать… Кстати, а кого мне изображать?
— Ну, поскольку служанка, согласно легенде, у вас была, придется изображать деревенскую благородную сеньориту. Дочь идальго.
— То есть, меня?
— Вас, но не совсем, - Чар вновь занялся своим мечом, хотя, по мнению Кары, он и так выглядел чуть ли не лучше, чем все мечи, которые она когда-либо видела - ни пятнышка ржавчины, ни грязи, ни даже сколько-нибудь существенной царапины. - Вас, но только дочь идальго, а не крестную дочь монсеньора. Вспомните вашу соседку.
— Соседку? - вскинула голову Кара.
— Ну у вас была же какая-нибудь соседка, - невозмутимо пояснил Чар.
— Была.
— Вот ее и вспомните. Наверняка был кто-то того же возраста, что и вы.
— Допустим.
— Я не спрашивал. Просто вспомните и попытайтесь вести себя так же. Будем в урочище, понаблюдайте за поведением деревенских девушек. Попробуйте его скопировать. У вас получится, пусть даже и не сразу. А теперь, - Чар посмотрел на небо. Его потихоньку затягивало тучами, - ложились бы вы спать, сеньорита. Не ровен час, к утру дождь пойдет, выспаться не успеете.
Вздохнув и тоже, в свою очередь, посмотрев на тучи, Кара направилась к обустроенному для нее ложу. На настиле из лапника была расстелена теплая медвежья шкура, в изголовье вместо подушки - сложенное в несколько раз одеяло. Чего еще желать после целого дня пути? Скинув сапожки, и закутавшись в плащ, Кара легла спать. Костер тихо и очень уютно потрескивал, иногда выстреливая в небо крохотными искрами. Ветер шумел верхушками деревьев. В лесу кричала какая-то птица. Иногда чуть в стороне от путников, мелькали еле заметными тенями летучие мыши. Чар сидел, отвернувшись от костра и облокотившись об одно из бревен. То ли спал, то ли нес охрану, впрочем, от кого здесь было охранять?
— Отец, ну можно мне еще пару оладий?
— Можно, но после того, как ты мне обоснуешь, почему они тебе нужны, - отец улыбнулся в усы и кивнул слуге, чтоб не уносил блюдо.
— У меня мед остался, - нахмурилась Кара.
— Доешь его ложкой, - парировал отец.
— Я еще не наелась!
— Алехандро, принеси ей каши.
— Но отец!
— Обоснование. Я жду.
Кара тянула время, изображая растерянность. У нее был прекрасный план. Она думала над ним еще со вчерашнего дня. И ей не нужны были никакие оладьи. Главное, чтобы отец не догадался, что именно является ее настоящей целью.
— Отец, у нас осталась каша?
