Екатерина, необыкновенно красивая в платье из голубого газа, подошла к герцогу, и по выражению ее глаз он понял, что она искренне рада его визиту.
Герцог поцеловал княгине руку, а затем поспешил подойти к царице, находившейся здесь вместе с царем.
Елизавета Федоровна была бы очень привлекательной женщиной и достойной парой красавцу Александру, если бы не болезненное выражение ее лица.
Герцог, однако, находил, что царица более обаятельна и уравновешенна, нежели ее муж.
Их беседу вскоре прервал царь Александр.
— Я хочу сообщить вам кое-что, Уэлминстер, — сказал царь, отводя герцога в сторону.
Герцог с опасением посмотрел на него, но царь, как ему показалось, сегодня был в хорошем настроении.
Упадок духа, из-за которого он выглядел погруженным в себя и производил менее внушительное впечатление, прошел. Царь опять обрел тот величественный вид, который обычно демонстрировал своим подданным во время парадов.
— Что же вы хотите мне сообщить, сир? — спросил герцог.
— Теперь я знаю, что все будет хорошо, — убежденно сказал царь. — Россия победит Наполеона, и больше нет оснований для паники.
Герцог недоверчиво посмотрел на царя, а тот продолжил:
— Сегодня утром я получил известие, в котором говорится, что все мои страхи и опасения беспочвенны.
— Вы получили известие с фронта, сир?
— Нет, я получил послание от самого господа бога, — ответил царь.
Герцог молчал. Про себя он подумал, что в Англии ему вряд ли кто-нибудь поверит, если он изложит этот разговор с царем в своем донесении.
— Ночь я провел в страшной тревоге, — начал царь, — а на рассвете подошел к окну и вдруг услышал голос, который сказал, что Библия поможет мне разрешить мучающие меня сомнения. — Царь глубоко вздохнул, вспоминая события этой ночи. — Я открыл наугад Святую книгу и увидел фразу, в нескольких словах давшую мне ответы на все вопросы.
— Что же там было сказано, сир? — спросил герцог, зная, что царь ждет от него этого вопроса.
— «Восстань и засияй, ибо явился тебе свет, и Господь простер на тебя милость свою», — произнес царь.
Голос его был исполнен восторга. Герцог подумал, что перед ним еще один пример свойственного русским мистицизма. Что же касается его, с него довольно.
— Счастлив, сир, что вы обрели утешение, — заметил герцог, не сумев скрыть иронии.
Заметив, что герцог попал в трудную ситуацию, к ним подошла Екатерина.
— Ваше величество, на моем приеме не разрешается секретничать, — весело сказала она царю. — А я просто сгораю от нетерпения услышать о визите нашего английского друга к княгине Всевольской.
Герцогу стало смешно.
Он понял: таким образом Екатерина дает ему понять, что знает, где он был, и что если он думает, будто может исчезнуть из дворца незамеченным, то глубоко ошибается.
— А как вы думаете, что там произошло? — спросил герцог.
Екатерина бросила на него взгляд из-под длинных ресниц:
— Мне интересно, встретили ли вы там Ледяную Деву, — сказала она, — и какое впечатление она на вас произвела.
— Ледяную Деву? — переспросил герцог.
— Речь идет о дочери Баллона? — поинтересовался царь. — Мне говорили, что она приехала в Санкт-Петербург.
— Она живет у княгини Всевольской, сир, — ответила Екатерина. — Уверена, она оставила в Москве множество разбитых сердец.
— Почему вы называете эту девушку Ледяной Девой? — поинтересовался герцог.
Екатерина засмеялась.
— Спросите у великого князя Бориса.
— Это правда, — подтвердил царь. — Он истоптал весь тротуар перед домом Баллона в Москве.
— Но для него дверь была всегда закрыта, — усмехнувшись, добавила Екатерина. — А теперь, когда птичка упорхнула, уверена, что великий князь пребывает в глубокой меланхолии.
— Не понимаю, что вы имеете в виду, — заметил герцог.
— Все очень просто, — пояснила Екатерина. — Великий князь был без ума от Зои Валлон с самой первой встречи. Но, зная его репутацию, сначала мать Зои, а затем и ее отец отказали Борису от дома. А великий князь не привык, чтобы его держали на холоде.
— Ну, ему это пойдет только на пользу, — сказал царь и покинул герцога и Екатерину в поисках нового собеседника.
Герцог был согласен с мнением царя относительно великого князя, кроме того, его рассердила даже мысль о том, что великий князь может марать имя такой чистой девушки, как Зоя.
Почему-то ему не хотелось думать о том, что красота девушки может привлекать к ней мужчин, особенно мужчин типа князя Бориса.
Герцогу казалось, что Зоя выше интриг светского общества, которые одинаковы во всех странах, где герцогу довелось побывать.
Теперь он понял, почему Пьер Валлон настоял на том, чтобы дочь покинула Москву и отправилась в Санкт-Петербург под покровительством княгини Всевольской.
Наверное, девушка, так же как и сам герцог, прекрасно знала, что великий князь повеса, ведущий беспорядочный образ жизни, всегда в погоне за какой-нибудь женщиной.
Где бы ни находился великий князь, он становился притчей во языцех из-за своих любовных похождений и экстравагантного поведения.
В молодости он женился на недалекой и некрасивой немецкой принцессе, которую потом оставил жить вместе с детьми в своем деревенском поместье, позаботившись о том, чтобы она как можно реже появлялась в Москве или Санкт-Петербурге.
Это давало ему возможность, подобно голодному волку, рыскать среди хорошеньких женщин, которых так много было при царском дворе. По мнению герцога, именно из-за них русский двор выглядел намного привлекательнее, чем все другие дворы Европы.
Смешно, признался себе герцог, что именно он осуждает великого князя. Ведь его собственная репутация отнюдь не безупречна, о его любовных похождениях судачат в Англии, и они наверняка известны и в Санкт-Петербурге.
В то же время он мог понять и Баллона, опасавшегося попыток великого князя сблизиться с его дочерью.
Он был почти уверен, что за судьбу дочери волновалась и княжна Наталья, которая прекрасно понимала, чем может грозить молоденькой девушке внимание человека с подобной репутацией.
Как бы прочитав его мысли, Екатерина обратилась к герцогу со словами:
— Всем хорошо известно, что собой представляет Борис. Если Ледяная Дева не примет его ухаживаний, он может доставить ей много неприятностей.
— Вы полагаете, что молодая девушка может принять покровительство великого князя, несмотря на его ужасную репутацию?
Герцог говорил с такой страстью, что княгиня посмотрела на него с удивлением.
