Села на стул и закрыла глаза руками.
— Келло, да что происходит, в конце концов? — мама начала злиться.
Обычно после этого отец капитулировал, но не сейчас.
— Это наш договор с Тайрой. Не вмешивайся, — ответил он резко.
— Прикажи отпустить анта немедленно! — потребовала я, собираясь с силами.
Зазвенел колокольчик. Тотчас явился слуга. Выведя его в коридор, отец отдал распоряжение.
— Что ж… — сказал он, вернувшись. — Раз ты дала слово выйти замуж за Лаэдо, я знаю теперь, как спасти сына Палмери, — сказал он. — Виллана, оставь нас!
— Зачем? — возмутилась мама. — Келло, речь идет о нашей дочери! Не могу…
— Оставь нас! Немедленно! — резко оборвал ее отец.
— Мам… все хорошо. Иди, — сказала я как можно спокойней, не желая быть свидетелем и причиной их ссоры.
С большой неохотой она подчинилась. Дверь захлопнулась, а на меня навалилось полное безразличие ко всему.
Посмотрела на отца. Он был мрачен, но в глазах горела решимость.
— Так как спасти Лаэдо?
Тишина. Взгляд в окно. Вздох.
— Ты помнишь историю, когда ты упала в источник, а Лаэдо спас тебя?
— Да. Вы мне сотню раз ее рассказывали.
— А ты никогда не задумывалась, что это могло означать, если бы вы были на тот момент взрослыми?
— Да, но… мне едва исполнилось три года, а ему — семь!
— Именно. Такого не случалось никогда раньше. Детям вообще нечего делать у Источников. Но этот Источник был совсем юный. Он появился, может, даже у тебя под ногами. Я почувствовал его и только поэтому смог быстро найти место. Жаль, что не помнишь…
— Почти ничего… Только яркую птичку, красивые искры вокруг и… холод.
— Да… холод, — отец подошел к своему столу, взял записную книгу, повертел ее в руках. — Лаэдо оказался единственным, кого завеса подпустила к тебе. Так решил Источник. Когда вы вернулись, ты ничего не помнила. Так же, как и он. Нам осталось лишь догадываться, что произошло там, у Источника. И Дух тоже отказался отвечать на вопросы. В итоге мы с Палмери решили, что вряд ли можно говорить о браке. Совет магов согласился с этим. Мы договорились считать это помолвкой, а дальше как вы сами решите. Если то будет по воле Источника, вас все равно приведут друг к другу… Привели, — вздохнув, он посмотрел на меня, потом опустил глаза. — Не знаю, сколько еще выдержит Лаэдо. Никогда не предложил бы этот способ, но… у нас мало времени. Тайра, как его невеста, ты имеешь право…
Я вскочила с места, вспомнив, о чем он говорит.
— Так чего мы ждем? Быстрее, папа!
Сколько времени мы потратили на разговоры! Ну почему сразу было не сказать?!
Визит к верховному судье… Объяснения оказались бурными. Судья боялся и, возможно, имел какие-то распоряжения от Избранника, но закон есть закон, а кроме того отец не скупился на угрозы и посулы, так что в конце концов нам дали нужное разрешение.
Тюрьма… Странное серое, словно выцветшее место на самой окраине Кали-эль-Ирин. На большом удалении ото всех Источников. Трава здесь была жесткая и темная, а небо — блеклое и тусклое. Воздух… затхлый и… в нем почти не чувствовались запахи. Поборов нервную дрожь, я последовала за отцом.
Высокая каменная стена с магическим куполом. Толстая металлическая дверь со смотровой щелью. Отец поморщился и попросил меня постучать. Значит… даже здесь в сплаве был викрим.
Нам открыли не сразу.
— По какому делу? — спросил нас охранник.
— Распоряжение верховного судьи, — отец развернул документ и некоторое время держал его перед «глазком».
Наконец дверь открылась. Мы зашли в темный и тесный тамбур. Тюремщиков здесь было трое. Выглядели они весьма грозными. Один тут же захлопнул за нашими спинами тяжелую створку. Стало темно, лишь тусклое мерцание магических светильников позволяло различать лица присутствующих. Заскрежетали запираемые замки и засовы.
— Стойте здесь! — приказали нам.
— Я горжусь тобой, — шепнул отец мне на ухо. — Не бойся, мы вытащим тебя отсюда. Нам нужно лишь несколько дней.
Мне сейчас не было страшно, а если и было, то не за себя. Стоило лишь представить, что сейчас происходит с Лаэдо, и единственным желанием становилось как можно быстрее занять его место. Меня не будут заковывать. А немного посидеть взаперти, зная, что тебя скоро выпустят — ерунда.
— Тайра Бьянчини, следуйте за нами! — прозвучал очередной приказ.
Отец быстро обнял меня и отпустил.
Темный коридор. Тишина и только звук шагов. Тук. Тук. Тук. Еще один тамбур, а за ним — ряды черных одинаковых дверей с крошечными окошками, закрытыми решеткой. Кто-то закричал. Дико. Отчаянно. Сердце сжалось от запоздавшего страха. Прикусила губу. Младший Симони остался вместо меня в плену у контрабандистов, а здесь… здесь почти безопасно… во всяком случае, не так опасно. Мы остановились у входа в одну из безликих камер. Сопровождающий отпер ее ключом и, сдав меня напарнику, вошел внутрь.
Лаэдо. Теперь я его видела. Он сидел у стены, закрыв глаза, бледный, напряженный. Шрамы на лице, почти совсем зажившие, теперь обозначились ярче. На шее были четко видны вены, тело сотрясал сильный озноб.
Стражник надел перчатки и, сняв с узника оковы, торопливо отбросил их в сторону.
Не выдержав, бросилась к любимому.
— Лаэдо… — упала на колени перед ним. — Как ты?
Открыл глаза. Посмотрел на меня, не узнавая.
— Лаэдо Симони, можете идти, — раздался безразличный голос стражника. — Ваша невеста, Тайра Бьянчини, согласилась остаться здесь в качестве заложника.
Кажется, он не услышал. Сидел по-прежнему, не пытаясь шелохнуться.
— Шарс, выведи его!
Опередив охранника, кинулась помогать, но меня схватили за плечо и хотели оттащить. Дернулась, пытаясь вырваться. Только бы он пришел в себя… Целые сутки, даже больше, в викриме. С его силой…
— Не трогайте ее, — прозвучал тихий, надтреснутый голос, подарив мне надежду. Серые глаза стали осмысленными.
— Заключенный, встаньте и идите к выходу, в противном случае, мы будем вынуждены оставить вас здесь, — окликнул его тюремщик.
— Уходи! — по доброй воле отошла в угол камеры. — Все будет хорошо. Иди быстрее!
С помощью охранника Лаэдо смог встать. Ноги плохо его держали, но он попытался сделать шаг ко мне. Покачала головой:
— Потом. Все потом. Сейчас тебе нужно идти!
Он послушался. Тюремщики увели его и заперли камеру. Я осталась одна. Света здесь было мало, а обстановка потрясала убогостью. У одной из стен стояла кровать, а точнее — довольно узкая лавка с грязным одеялом на ней. Ржавое ведро в дальнем углу. Вот и все.
