- Потому что… у неё нет человека, ради которого она захотела бы жить.
- Что за бред?
У Ильинского от слов сестры по позвоночнику озноб прошёл. Так ведь не бывает. Чтобы настолько крошечный ребёнок уже знал, есть у него человек, для которого он хочет существовать, или нет.
- Это не бред, Герман. Это суровая правда жизни.
Ира резко поднялась с дивана и подошла к узкому окну, оставив Ильинского почти что наедине с Алиной. А мелкая так и глазела на него. И молчала.
Герман боролся с тем, что зарождалось внутри. Вернее, не совсем боролся. Просто понимал, что эти чувства слишком чужеродны, и очень сомневался в том, что он может испытывать подобное.
А потом Алина сделала то, чего он никак не ожидал - обхватила хрупкой ручонкой его палец и закрыла глаза, очевидно, намереваясь поспать.
- Ир!
- Господи, что?
Сестра оказалась возле них через мгновение.
- Она дрыхнуть что ли легла? Или как это понимать?
- Ага. Спит вроде. Ладно, если так, пойду с заведующей пообщаюсь. Обговорим, какие бумаги нужны и что дальше делать.
- Ты меня одного оставишь, я не понял?
- Почему одного? С Алиной.
И не успел Ильинский сообщить сестре, что он об этом думает, Ира вышла из комнаты, а он так и замер, держа ребёнка на сгибе локтя. Хм, странно. А ведь мелкая не перепугалась, не устроила истерики, не стала орать, как оглашенная от того, что увидела перед собой.
Герман выпростал одну руку и почесал заросший тёмной щетиной подбородок. Алина поёрзала и он неуклюже её покачал. Наверное, дело было вовсе не в том, что она была вроде как его дочерью. Окажись на её месте любой другой ребёнок, который не знал, ради кого ему стоит жить, Ильинский бы и тогда испытал то, что испытывал сейчас. Словно что-то внутри неожиданно ожило и стало царапаться - не больно, но ощутимо. Давно забытые ощущения, которые он считал заживо похороненными.
Он всматривался в лицо Алины - на то, как она хмурит брови, как трогательно причмокивает губами и силился понять, почему ощущает потребность спрятать её ото всех и защитить. Ведь вроде бы никакая опасность ей не грозит, да и он чётко понимал, что если оставит мелкую здесь, её заберут гораздо более подготовленные для воспитания детей люди. Так почему сейчас кажется, что это неправильно? Намеренно отказываться от неё и отдавать другим?
- Ну? Пообщались? О, заснула Алиша. Она мало спит, - с порога защебетала та женщина, которая уже была ему глубоко неприятна. - Давайте заберу её и отнесу в кроватку, чтобы вам было удобнее.
- Мне удобно, - отрезал Герман и посмотрел на неё так, чтобы у неё сразу отпали все вопросы относительно того, что он хочет в принципе кому-то отдавать ребёнка. - Когда я смогу её забрать?
- Забрать?
Она растерянно оглянулась на вошедшую следом Иру.
- Да, забрать. Она моя дочь и я хочу её забрать.
- Видите ли…
Женщина осеклась, и Ильинский, вскинув брови, воззрился на сестру. Кто тут только что рассказывал про нормальное отношение?
- Есть формальности. Их нужно соблюдать в любом случае.
- Давайте будем их соблюдать.
- Вам нужно пройти школу приёмных родителей.
- Что?
Он мало представлял себе, что это такое, но определение «школа» Герману решительно не нравилось. Да чтобы он, тридцатишестилетний мужик пошёл снова в какую-то сраную школу?
- Школа приёмных родителей, Ильинский, - фыркнула Ира и, ловко забрав у него Алину, покачала, когда та заворочалась. После чего, вручив ребёнка «миссис фальшивая улыбка», кивнула на выход:
- Поехали. Есть, что ещё обсудить.
И Герман, поднявшийся с дивана и бросивший напоследок быстрый взгляд на мелкую, понял, что у Иры для него, должно быть, заготовлено что-нибудь особенно дерьмовое.
Часть 4
Когда устраивались в кафе, куда, вопреки желанию Германа, его затащила сестра, он понял, что именно прокручивает в памяти. То, как держал Алину на руках. Даже казалось, что может почувствовать её крохотный вес прямо сейчас. Какой он у неё? Пара килограммов от силы? И хрупкость помнил до чёрточки, а ещё, в противовес ей - серьёзность, с которой на него смотрела дочь.
Дочь. Такое странное слово, будто бы из другой вселенной. Параллельной, которая никогда не пересечётся с ним. Когда Оли не стало, он поставил крест на этой стороне жизни. И совсем не шрамы на морде были тому виной. Он вообще ничего больше не хотел - ни жены, ни детей. Никого, кто способен будет стать близким, впитаться под кожу, а потом исчезнуть из-за какой-нибудь херни. А теперь у него была Алина. И даже если бы ДНК не показало, что она его дочь, он испытал бы уродливое и неправильное желание забрать мелкую. Спрятать ото всех, дать всё, что сможет, пусть мог он не так уж и много.
- Ну? Как она тебе? - задала вопрос Ира, когда они сделали заказ официанту.
- Нормальная малая. Точнее, ненормальная. Что вообще это за фигня?
- Одна из нянечек рассказывала, что такое бывает. Они просто перестают расти и развиваться. Им нужен значимый взрослый рядом, только тогда они хотят жить.
- По мне - бред чистой воды.
- Ну, ты сам её видел. - Сестра пожала плечами. - И да, она полностью здорова, если вдруг ты решишь, что её недообследовали.
- Ты вызывала к ней нормального врача?
- Представь себе.
Ильинский не сдержался и растянул губы в улыбке. Поистине, Ира не переставала его удивлять. И когда только успела всё это провернуть? Впрочем, у него был ответ на этот вопрос. Когда он бухал и не желал принимать во внимание наличие Алины.
- Хорошо. Что ты знаешь про эту сраную школу?
- Не сраную, а очень даже необходимую, даже если есть желание отказаться. Там всё просто. Несколько десятков академических часов. Тебя научат взаимодействию с ребёнком. Ничего сложного.
- Ага. За исключением того, что я вообще под это не заточен.
- Ну, заточишься.
Ира кивнула официанту, который принёс им кофе, и вдруг произнесла совершенно будничным тоном:
- У меня правда есть ещё условие.
- Прости - что?
Ильинский взял чашку, но так и не донёс её до рта. Нехорошее предчувствие разрослось до огромных размеров. Не зря он понял, что у сестры для него припасено что-то ещё. Иначе с какого хрена она сейчас заговорила об условиях? И вообще с чего взяла, что имеет право ему их ставить?
