А когда оказались в спальне, где Левицкий начал разоблачаться под моим удивлённым взглядом, слово «контракт» вообще вылетело у меня из головы.
«И это всё – для достоверности, – говорила я себе, старательно делая вид, что со мной такое случается сплошь и рядом. – Ну разделся он, но всего лишь до пояса ведь».
– Удивить тебя? – переспросила я, хотя прекрасно слышала, что именно сказал мне Роберт. – Боюсь, что с твоим опытом…
И что я вообще такое несу? Да, яснее ясного, что у Левицкого целый шлейф за плечами, состоящий из разных романов и романчиков. Но мне-то какое до этого всего дело?
– А вообще стонать пока рано. Или ты без прелюдий предпочитаешь?
Сняв очки и положив их на прикроватный столик, я стащила туфли и устроилась на постели удобнее. Легла и показала на место рядом с собой.
– Будем действовать в соответствии с привычным регламентом.
– С привычным регламентом? – уточнил Роберт, при этом на лице его появилось насмешливое выражение.
– Да. Как я и сказала – начнём с прелюдии. Ложись.
Он сомневался ровно долю секунды прежде чем пожать плечами и устроиться рядом.
– Теперь прелюдия? – задал вопрос, приподнимаясь на локте. И мне ничего не оставалось как кивнуть. Несмотря на то, что его голый торс сбивал меня с толку, я собиралась держать себя в руках.
– Считай, что сейчас мы целуемся, – шепнула я. – Срываем друг с друга одежду, а перед этим у нас случается петтинг.
– О! Ты знаешь такие слова! – с нескрываемым сарказмом проговорил Роберт.
– Да! А ты как думал? – Я сделала глубокий вдох. Похоже, от всего, что озвучила, именно меня проймёт гораздо больше, чем Левицкого. Он как раз выглядел весьма довольным жизнью. – Так. А теперь мы уже сняли одежду и ты стал меня ласкать.
Пришлось закатить глаза – именно так в моём воображении выглядела реакция на касания Роберта.
– О-о-о! Да. Да, Робби!
– Робби? Меня так не назвали бы, даже если бы я снимался у Пьера Вудмана
[2]!
Левицкий заржал – уткнулся лицом в подушку рядом со мной и начал смеяться так активно, что матрас под нами заходил ходуном.
– Не знаю, как бы там тебя назвал Пьер, а своей невесте предоставь обращаться к тебе так, как она хочет, – выдавила я из себя шёпотом, после чего снова вскричала: – Робби! Что ты делаешь! А-а-а-а! О-о-о! Ещё!
– Ещё поржать? – уточнил Левицкий, поджимая губы. – Об этом меня даже просить не надо!
И снова разразился хохотом, который усиленно пытался сдержать. Я тоже напоминала себе, что нужно взять себя в руки всё то время, когда выдавала свои ночные рулады.
– Так. А теперь начинай скрипеть кроватью.
Усевшись на постели, я принялась подпрыгивать на ней, не забывая перемежать скрип стонами.
– О!! А!!! У!!!
– Ты переигрываешь, – фыркнул Роберт и снова разразился беззвучным хохотом. – Того и гляди, дядя с Аней решат, что я тебя тут особо жёстко насилую.
– Неужели бывали прецеденты? О-о-о! Да, Робби, да! Глубже!
– Не бывали, но могут начать быть.
Левицкий поднялся с кровати в самом разгаре моей скачки. Так и знала, что контракт придётся отрабатывать в гордом одиночестве.
– Мне заканчивать? – шёпотом. – Да! Роберт, да! – уточнила я, не выходя из роли.
– Нет, зачем? – Левицкий сложил руки на груди. – У тебя отлично получается.
– Ты что, уже не рад нашему сексу? О-о-о! О-О-О! Ещё! Я сейчас, Робби, сейчас!!!
– Очень рад. Но ты и впрямь справляешься одна.
Я остановилась, не понимая, что не так. Вроде бы именно этого Левицкий от меня и хотел, так в чём сейчас проблема?
– Тогда садись в кресло. Мы были так увлечены друг другом, что переместились туда, – скомандовала я, вскакивая с дивана и толкая Роберта в вышеозначенный предмет мебели. Сама же устроилась сверху и начала бешеную скачку. Даже стонать не было нужды – скрип кресла и трение о кожаную обивку делали за нас всю грязную работу.
– Надо будет благодарить твоего дядюшку за выбор мебели. Да, Роберт… о-о-о! Ещё! Быстрее!!!
– Боюсь, что после этого он решит напрочь сменить всю обстановку.
– А ты не бойся. Тебе тоже нужно постонать. А-а-а-а! О-о-о! Я сейчас… я уже… сейча-а-ас!
– Что?
– Тебе тоже нужно постонать, или ты думаешь, что всё обойдётся моими выкриками?
– Я бы не удивился.
– И всё же… Стони, – вернула я Роберту его приказ. – О! О-о-о… Ещё немного-о-о!
– Оу-уу-у! Так?
– Такое впечатление, что тебе рвут зуб без наркоза. Давай ещё, пока нас не рассекретили.
– О-о!!!
– Да-а-а! Да! Вот так! Да!!!
Я замедлила движения, постепенно заканчивая свою скачку. Если и после этого дядя Роба не поверит в то, что у нас с его племянником всё серьёзно… Ну, тут останется только предоставлять ему видео-доказательства того, что мы действительно любим друг друга. Причём очень горячо и в разных позах. А пока… пока я рассчитывала на то, что хватит и этого представления.
– Интересно, у Ершовой там всё в порядке? – спросила я невзначай, вставая с Роберта и отходя в сторону кровати.
– Что? – выдохнул он, будто не расслышал вопроса.
– Я говорю, интересно, у Ершовой всё хорошо? – повторила я снова, заползая под одеяло и избавляясь под его преградой от платья.
– Да. Наверное, да.
– Ну и отлично. Тогда я спать. Сладких снов, – пожелала я Левицкому, после чего почти сразу провалилась в сон.
* * *
Сладких снов? Сладких, ё* твою мать, снов?!
Эта женщина над ним издевалась. Однозначно. Издевалась изощренно и расчётливо. И плевать, что он сам просил у нее этот спектакль. Последний акт пьесы, где она использовала его, точно театральный реквизит – был абсолютно лишним. И теперь, стоя перед кроватью, где его горячая «невеста» уже мирно спала, как ни в чем не бывало, Роберт никак не мог решить, что же злит его больше всего: то, что она способна вот так елейно пожелать ему сладких снов и тут же отключиться или то, что ему самому было уже совершенно не до сна. А может, все это вместе взятое.
Хотя начиналось все весьма забавно. Он искренне веселился от всего происходящего – ее криков и стонов, желания делать все по регламенту и глубокого познания эротических терминов, и от самого их диалога в целом. Не мог даже вспомнить, когда последний раз получал такое удовольствие в обществе женщины, если только речь шла не о сексе – настоящем, разумеется. А с ней – все было почему-то иначе. Снова.
