Он остановился, и одновременно с этим в микрофон закричали сразу оба – и Ершова, и Славик:
– Горько! Горько!
И когда их поддержали все присутствующие в ресторане, я сделала то единственное, чего мне хотелось. Обняла Роберта за шею в тот момент, когда он сам потянулся ко мне за поцелуем. Стоило только нашим губам встретиться, как я утонула в водовороте чувств. Сплетаясь языками с мужем, крепко прижимаясь к нему, я действительно чувствовала себя в этот момент настоящей невестой.
А когда Левицкий отстранился, а по залу ресторана пронеслась разухабистое: «Душистый шмель на мохнатый хмель», шепнула:
– Дольше я этого не выдержу.
И услышала то, от чего кровь побежала по венам быстрее:
– Тогда самое время смотаться куда подальше.
В такси мы буквально вваливаемся, снова жарко целуясь. Не знаю, что тому виной – обоюдное желание, выпитый алкоголь, глотки пьянящего свежего воздуха, когда оказываемся за пределами ресторана, – но мне хочется сейчас быть собой. Той Таней, которая тянется к Роберту, которая его хочет. Которая жаждет почувствовать, каково это – быть желанной для него женщиной. Пусть и это тоже – фиктивно.
– Куда едем? – безэмоционально интересуется таксист, глядя в зеркало заднего вида.
Левицкий отрывается от моих губ, но лишь для того, чтобы быстро продиктовать адрес, после чего вновь возвращает всё своё внимание мне.
Нужно ли мне остановиться? Не знаю. У меня нет ответа на этот вопрос. Но понимаю, что не смогу. Пусть после будет больно, пусть буду ругать сама себя. Сейчас хочу вот так, в омут с головой. Когда жадно считаю каждую секунду, которая отделяет меня от того, чтобы почувствовать Левицкого так близко, как это только возможно.
– Приехали, – выдыхает Роберт через время, когда моя голова затуманивается от того, какое цунами чувств и ощущений испытываю в этот момент. – Идём.
Свежий воздух совсем не отрезвляет. Просто несмело прикасается к разгорячённой коже и не дарит ни капли разумности. А она бы мне совсем не помешала. Впрочем, думать об этом сейчас я совсем не желаю.
Едва оказываемся в квартире Левицкого, как он запирает дверь, прижимает меня к ней спиной и начинает приподнимать подол платья. И я плавлюсь в его руках, превращаюсь в ту, которой будет мало всего, что он способен дать.
Я и сама начинаю срывать с Роберта одежду. Подаюсь к нему, прикасаюсь губами к солоноватой на вкус шее. Это выбивает из груди Левицкого приглушённый стон.
– Идём, – снова повторяет он, и ведёт меня в сторону ванной.
Остатки одежды заканчиваем срывать друг с друга, когда на нас потоком льётся вода из душа. Со мной такого никогда не было. Чтобы каждое касание, каждый поцелуй – это как взрыв. Тело напряжено до предела, стоит только Роберту провести пальцами по внутренней стороне бедра, как я не могу сдержать громкий стон.
– Шире, – шепчет он, и я подчиняюсь его полуприказу. Одной рукой прижимает мои руки к стеклянной стенке душевой кабины. Прямо над головой, даря ощущения, что я распята под его ласками. Другой – скользит между ног, проводит по влажным складкам плоти, дразнит, но не даёт чего-то большего. Я смотрю на Роберта затуманенным взглядом. В голове – ни единой трезвой мысли. Пусть завтра миллион раз пожалею о содеянном, сейчас я совершенно не желаю отступать.
Наконец он вбивается в меня пальцами. Сначала одним, следом – вторым. Раздвигает их, чтобы растянуть под себя. Потирает клитор, двигаясь внутри, и от этой остро-сладкой пытки хочется кричать.
– Ещё шире. Откройся мне вся, – шепчет Роберт, отпуская мои руки. Но лишь для того, чтобы подхватить под попу и притянуть к себе ближе. Одновременно входит глубже, причиняя сладкую боль.
– Роберт… – имя срывается с губ жалобным всхлипом. Со мной никто и никогда такого не делал. И наверняка не будет делать впредь. И я хочу сейчас получить всё сполна.
Когда пальцы Левицкого заменяет член, я уже не в себе от желания почувствовать каково это – быть с Робертом настолько близкой. Он жадно и глубоко целует меня, а сам начинает двигаться. И снова я хватаюсь за его плечи, только теперь это не попытка удержаться на ногах. Это – призрачный шанс не угодить в бездну. Потому что так сладостно чувствовать его в себе, ощущать движения, то резкие и отрывистые, то медленные и тягучие, которые сводят с ума.
Я захлёбываюсь криком, когда меня настигает удовольствие. Кусаю губы Левицкого, обхватывая его собой. Не хочу отпускать. Лишь бы только продолжал, продлевая мой оргазм, а когда всё же затихаю, он останавливается и упирается лбом в стекло душевой, после чего просто выключает воду и вновь ведёт меня куда-то.
Прохлада простыней – самый острый контраст с тем, что я ощущаю. Внутри – словно неистовый пожар, который вряд ли можно чем-то затушить. Первое наслаждение лишь отчасти дало мне то, чего я желала. Но стоит только Роберту лечь на постели и притянуть меня к себе, как я снова пылаю.
– Сядь сверху, спиной ко мне, – командует он, и я теряюсь от того, что не понимаю, чего именно Левицкий желает. Но покорно делаю то, что просит. Как только оказываюсь сидящей сверху, Роберт придвигает меня за бёдра… к своему лицу, и тут же я вскрикиваю, когда разгорячённой плоти касается влажный язык. Пытаюсь свести ноги вместе, но мне это не удаётся – они расставлены по обеим сторонам от головы Левицкого. Он ласкает меня быстро и отрывисто – как раз так, как нужно. Я вижу, как подрагивает его член. Мне стоит только наклониться, чтобы почувствовать его на вкус. Что я и делаю – ведь сегодня хочу быть откровенной и развратной.
Несмело обвожу языком головку, стоит только обхватить ствол пальцами. Роберт так и продолжает ласкать клитор, то всасывая его в рот, то выпуская. Это что-то запредельное по ощущениям – чувствовать всё вот так. Приоткрыв рот шире, вбираю член на удобную глубину и обвожу языком головку. Терпкий привкус снова разжигает во мне самый настоящий пожар. Левицкий приподнимает бёдра, понуждает сначала отстраниться, чтобы после – опуститься ниже. Я не знаю, как ему нравится, но надеюсь, что делаю всё так, как нужно.
Когда чувствую, что сил терпеть больше нет, ласкаю его быстрее. Роберт тоже ускоряет движения, и когда взрываюсь новой порцией безграничного удовольствия, Левицкий кончает, отстранившись и не сдерживая стона удовлетворения.
– Первая брачная ночь тоже удалась, – шепчу хрипло, устраиваясь рядом с Робертом секундой позже. Мне сейчас плевать на всё. На то, что мы всё ещё на мокрых простынях, на то, что, возможно, совершила самую огромную ошибку в своей жизни. Меня накрывает желанием просто лечь рядом с Левицким, закрыть глаза и ни о чём не думать. И когда устраиваюсь возле него, а он притягивает меня к себе, слышу сквозь сон:
– Более чем.
И надеюсь, что уже утром я не пожалею о случившемся. Впрочем, очень сильно в этом сомневаюсь, но сейчас сил ни на что другое, кроме сна, у меня попросту нет.
* * *
Он солгал бы, если бы сказал, что ничего подобного прежде не испытывал.
