— А как будет по таммеотски “море”? — спросила я, меня вдруг посетила догадка, настолько дикая, что я даже затаила дыхание: а вдруг угадала?.
— Фатеемави, — сказал Ланкунпор.
— А суша, в смысле, континент?
— Заретан. Не то?
— Не то, — вздохнула я. — Вот это наш друг с собой привез, скорее всего. Вы говорили, он профессиональный ходок по всяким опасным местам. Но такие места есть не только на Таммееше. Если ткань древняя, то есть, это не подделка, то приехала она сюда от нас.
— Зачем? — спросил Крис. — Зачем тащить артефакт из такой дали туда, где на него не будет спроса?
— Может, на удачу, — предположила я. — У черных копателей мозги чем только не поражены, я суеверия всякие имею в виду.
— Это верно, — кивнул Ланкунпор — Ловишь, интересуешься, — такую чушь порой несут… Здравого смысла там камень наплакал…
— Все равно не вяжется, — сказала я беспомощно. — К нам — да, частенько бегут от всяких проблем, наш губернатор кого только ни привечает, лишь бы платили и не особо буянили. Но чтобы к вам сюда от нас…
Со мной согласились, что смысла и впрямь мало. Но опять же, мозги у парня вывернуты, иначе бы закон не нарушал. А ненормальные на то и ненормальные, что с обычной меркой к ним не подступиться.
— Что ж, благодарим за помощь, доктор Разина, — сказал Ланкунпор. — Рекомендую вам пока не покидать планету…
— Это арест? — тут же взбеленилась я.
— Нет, — мягко сказал полицейский. — Даже не ограничение в передвижениях. Просто, пожалуйста, пока оставайтесь на планете. У вас же путевка на тридцать дней? Вот.
— Думаете, за тридцать дней поймаете? — скептически спросила я.
— Почему бы и нет.
Да, в самом деле. Отчего бы и нет.
— А можно карту скопировать? — попросила я. — Любопытно, что там нацарапано. Почитаю на досуге.
— Прежде, чем отправлять ее в репликатор… — Крис повел кистью, и на его ладони вспыхнуло бледное алое пламя.
— Не надо! — воскликнула я. — Это повредит ткань!
— Повредит, — согласился Крис, — немного. Но, поскольку вещь отобрана у человека, мягко говоря, не очень высоких моральных качеств, там что угодно может быть. Например, пропитано особым составом… не вдаваясь в детали, начало первого же цикла репликации вполне может подарить нам великолепный бум. Я думаю, — он кивнул Чинкре и Ланкунпору, — нам этого не надо.
— Знакомы уже с нивикийцами, капитан? — понимающе хмыкнул гентбарец.
— Они в Просторе намусорили порядочно, — отозвался Крис. — Одно Бешеное Солнце чего стоит.
— Одно мне только не понятно никак, — сказала я, наблюдая, как пламя очищающее приводит в порядок карту. — Мы же до сих пор ни одного нивикийского звездолета не нашли! Ни целого, ни разбитого, ни полусобранного. Ни заводов по их изготовлению, ни космодромов, — ничего! Как они по космосу шастали, без звездолетов-то? И у всех дырки эти в черепушках… И все умерли практически в один день. Вот прямо сразу все, во всех мирах, где их кости находят. Как?!
— Это мы у вас должны спрашивать, как, — сварливо пробурчал Чинкре. — Ищите, думайте. Это ваша работа, доктор Разина.
Я кисло посмотрела на него. Уел, молодец. Действительно, работа моя.
— А вы, случаем, не из локали Лиснарива, доктор Чинкре? — спросила я внезапно. — Акцент у вас… похож.
— Допустим, — ответил он, и спросил с подозрением:- В чем подвох?
— На милари говорите? — я задала вопрос именно на милари, том самом диалекте нивикийского, который сохранился у наших насекомых братьев по разуму.
Выучить его было проще, чем чинтсах, гентбарцы, конечно, приспособили язык под свои нужды, но такого четкого и строгого разделения по всем двенадцати гендерам в милари нет, и это явный признак того, что язык занесен извне.
— Нет, — с запинкой ответил Чинкре, даже глаза прикрыл, синхронизируя свое сознание с инфосферой телепатов, — но если надо…
— Не надо, — вздохнула я, переходя на эсперанто. — Ваши телепатические штучки ничем не лучше работы алгоритмов "Komuna lingvo". Вот если бы вы были носителем милари…
— Увы, ничем не могу помочь, — развел ладошками гентбарец.
— А жаль, — вздохнула я, но развивать тему дальше не стала.
Через десять минут мы с Крисом покинули это милое полицейское место. Я уносила в клювике вожделенную копию карты и остро жалела, что невозможно телепортироваться отсюда прямо ко мне в номер, надо идти пешком, прием пешком — аж полчаса целых. И аэротакси не вызовешь — пока закажешь, пока дождешься, пока машина будет согласовывать допуски с полицейскими и с внутренним пространством отеля… Те же самые полчаса, только в профиль. Нет, лучше пешком.
Крис дурачился. Надувал маленькие огненные пузырики — с мини-костра на своей ладони — и пускал их плыть по воздуху, натыкаясь на стены, они забавно лопались, осыпаясь яркими искорками. Повредить такой шарик никому не мог, но Крис все же предусмотрительно задавал им высоту выше человеческих голов. Все, встреченные нами по пути к отелю, дети были в полном восторге.
Это меня всегда удивляло в пирокинетиках. Взрослые мужики, как правило, военные, — они все служат, не в армии Федерации, так хотя бы в планетарной полиции, — а внутри у них сидит проказливый мальчонка, гораздый на безобидные мелкие шалости, да вот хотя бы — на огненные пузыри. Кому бы в голову пришло! Мне бы ни за что не пришло, умей я управляться с огнем так, как Крис.
Но они и живут не больше семидесяти… Расплата за мощь их паранормы. Мне — двадцать семь, и у меня не меньше сотни лет впереди, а Крису… сколько? Двадцать девять — тридцать, и половина активной жизни уже пройдена, и надо не думать о неизбежным, надо просто жить — сколько успеешь.
Генетики Старой Терры хотели создать суперсолдата. Они его создали. А потом пришел Ледяной Век, и планета оказалась в изоляции от галактической жизни. Терру заново открыли лет двести тому назад, не больше. И оказалось, что в ледяном аду смогли выжить лишь носители боевой паранормы…
Со своей собственной, сложившейся за века автономного существования, культурой. Укладом жизни. Философией бытия. Многих очаровывает своей кажущейся простотой, кстати. Надо прожить на Старой Терре не один год, чтобы начать понимать, какой ценой им эта простота дается…
Я думаю, если бы они могли выбирать, то выбрали бы для себя какую-то иную судьбу все же. Хотя ни один из них никогда не скажет подобного.
— Поужинаем? — предложил Крис. — Или, учитывая время, позавтракаем. Заодно расскажу тебе об Улитке.
Я мысленно застонала: карта ждала. Но и Улитка интересовала не меньше! Пришлось согласиться.
Столики самообслуживания на нижней террасе в этот час пустовали. Мы провели полночи в полицейском участке, за это время даже самые стойкие уже упились, объелись и отправились спать. Так что никого почти не было. Пусто, тихо, сумеречные сполохи на небе, фонари на дорожках, тишина, только слабый ветерок шелестит листьями, тихо вздыхает близкое море и где-то далеко, у кого-то на балконе со снятой шумозащитой, кто-то играет на терранской гитаре…
