— Быстрее!
Мы выскочили в коридор, оставив позади бушующее море огня. Оно не могло возникнуть исключительно из-за моих выстрелов, пламя явно раздули паранормальным способом, и теперь все внутри плавилось и распадалось на атомы. Негодяи. Моя карта. И все остальное, чего я не успела рассмотреть. Ну, что за невезуха!
Снаружи мне не понравилось. Небо будто стало ниже, тусклее. Ручьи переменили свое положение в пространстве. Они располагались иначе, я хорошо помнила, как было раньше! Сейчас искореженное пространство, по которому текла вода, искорежилось еще больше. Перекрутилось, смялось, подвинулось с места.
— Это нормально? — нервно спросила я. — Так и должно быть?
Может быть, здесь все движется и меняется само собой? Как в калейдоскопе.
— Пошли.
Но в искривленной арке, образованной ручьями, снова клубился туман, плотный, слепяще-белый, страшный.
— Она сказала, что без поводыря там не пройти, — вспомнила я.
— Поводырь есть. У нее в башке. Пошли!
— А гипнолигатор не помешает? — усомнилась я.
— А как вы думаете, она прошла здесь в самый первый раз?
Логично. Мне тоже казалось, что в этой милой организации, взявшейся благодетельствовать умирающим от гормонального срыва пирокинетикам, Татьяна поначалу была пустым местом, боевиком низшего ранга. Преступники крупно просчитались, принимая ее в свои стройные ряды.
Туман потянулся из арки к нам. Зазмеился вокруг щиколоток, скрадывая землю под ногами. Мне показалось, будто дохнуло родной нивикийской пустошью — с запахом пыли, мутировавшего шалфея и алой пуховки, завезенных на планету первыми исследователями, с неистребимым запахом меркаптана, который все равно просачивается, как ты его ни фильтруй.
Не надо бы нам туда! Без фильтрующих масок, без защитных костюмов…
— Простите, — сказала я, обращаясь к своему спасителю. — А вы кто? Как ваше имя?
— Татьяна Снежина, — последовал ответ.
— Что?! — я аж остановилась. — Не может быть! То есть… хочу сказать… она, — я ткнула пальцем в пленную, — не врала?! Можно подвергнуть врамельскому метамофрозу пирокинетика так, чтобы сохранить паранорму?!
— Можно, как видите. А вы кто?
— Элина Разина…
— Доктор археологии, — подхватила она, хотя увидеть женщину в этом насекомообразном создании с жесткими алыми крыльями было непросто.
Врамельвы — родичи гентбарцев, у обеих рас есть в древности общий предок. Но развивались они отдельно, и, как водится, каждая пошла своим путем. Степень антроморфности врамельва заметно ниже, чем у гентбарца. Да и красота тут уже не такая, чтобы можно было сходу влюбиться. Чужая, опасная, тревожная красота, при виде которой хочется не поцеловать, а схватиться за бластер. Так, на всякий случай. Мало ли.
— Все-таки они до вас добрались.
— Добрались до меня?
— Имя Элины Разиной я в последнее время слышала часто. Им не хватало ваших знаний, они обсуждали, как вас привлечь. И как заставить, если привлечь не удастся. Вы…
— Можно просто Элина, — торопливо подсказала я.
— Элина, — кивнула она. — Вы их очень интересовали. Твою мать!
Меня схватили за плечо и отшвырнули в сторону, я больно ударилась копчиком о каменистую землю, которая все-таки была под этим проклятым туманом, была! И я успела увидеть, как пленница опускает руку с бледным огнем на ладони: она сумела исхитриться самостоятельно прервать воздействие гипнолигатора. Теперь она улыбалась, хищной, страшной улыбкой, а на кулаках ее грозно гудело чудовищное пламя.
— Поводырь, — сказала Татьяна, — помог справиться. Что без него делала бы, даже не знаю.
И снова драка, безжалостная и стремительная. И Татти упала, перекатившись через голову, и не сумела сразу встать, Татьяна с победным воплем прыгнула добивать, и тут ей на голову сверху обрушился здоровенный камень, мелькнули в воздухе алые крылья. Еще один модифицированный? Если так, то с добровольностью явно были большие проблемы, иначе благодарности у второго нападавшего было бы куда больше. Всяко не камнем по башке! Татьяна извернулась и успела, успела сжечь сброшенный на голову камень!
Какой бы сволочью она ни была как личность, но как военный профессионал, вызывала неподдельное уважение. Так драться! Так быстро реагировать — на все!
Чем я думала, ввязываясь?
Точно не мозгами!
Я бросилась вперед и толкнула Татьяну в спину. Руками, корпусом, головой, — изо всех сил. Точно в тот момент, когда она дожигала камень, едва не размозживший ей голову. Горячая оплеуха отправила меня в короткий полет к земле, совсем не мягкой, я схватилась за щеку и взвыла от боли, кажется, ожог проник до самой кости. Татьяна развернулась на носке, как в танце. Чтобы закончить движение, красиво, элегантно и смертельно для начавшей шевелиться только сейчас Татти, требовалось сделать два шага. Всего два шага… но первый же из них пришелся на туман, полностью заполнивший арку Врат.
То ли Татьяна не оценила угрозы, то ли решила, что с поводырем ей ничего страшно, то ли что-то еще пришло ей в голову. Но из арки выплеснулся вперед молочно-белый протуберанец, окутал Татьяну с головы до ног и стремительно втянулся обратно. Вместе с нею. И пропал.
Ни звука. Никакого тумана. Земля, камни, вросшие в глинистую почву, редкие кустики трав, я даже узнала их, эти травы — алая пуховка, серебристый шалфей, карликовая таммеотская шаной. Порыв ветра прошелся над ними, дохнул в лицо знакомым букетом ароматов нивикийской атмосферы. Если по ту сторону Врат нет никакой укрепленной базы, да хотя бы небольшой бытовки со всем, необходимым для жизни на планете, скарбом, то Татьяне конец. Бесславный и полный.
Меня подхватили под руки, вздернули на ноги, а затем и в воздух:
— Быстрее!
Они что-то видели, чего не видела я. Понимали больше, чем понимала я. Я лишь успела испугаться того, что Татьяна сейчас отработает переход обратно, с нее станется. Но мои ожидания не оправдались.
Короткий безумный полет через коридор из белых скал окончился жестким приземлением: меня ожидаемо выронили. Но уже — по ту сторону пространственно-временной каверны. Под ласковым солнцем Таммееша, в живой, наполненной живыми запахами, бескрайней степи Каменного моря.
Я подобрала под себя руки, ноги, свернулась калачиком. И наконец-то заплакала.
Под каждой гранитной волной Каменного Моря лежало глубокое холодное озеро. За прошедшие сто пятьдесят веков в этих озерах развелась своя собственная жизнь. Мхи, лишайники, водоросли, водяные цветы. Мелкие насекомые, черви всякие. И рыба.
— Почему вы не ушли, когда была возможность, доктор Рамиспа? — спросила Татти. — Вас будут судить!
— Пусть судят, — угрюмо отозвался второй крылатый, камень на голову Татьяне скинул именно он. — Что мне делать в пространстве Врамеула? Я же вырос в Земной Федерации!
