В его словах прозвучала повелительная ясность предвидения. Стало зябко, несмотря на тёплый, безветренный вечер.
— Тим, а ты — странный, — сказала Алёна.
— Да, — не стал спорить он. — Ладно, бывай.
Он ушёл. Алёна смотрела ему вслед какое-то время, затем выкинула странного знакомца из головы и направилась к палатке с мороженым.
Домой она вернулась хорошо после полуночи. Тихо пробралась в дверь, бесшумно сняла обувь, куртку. В коридор просачивался свет из кухни, может, просто забыли выключить? Девочка осторожно пошла на цыпочках к своей комнате. Душ бы принять, но этак можно разбудить монстра. И начнутся вопросы, расспросы, допросы. На глазах у нового хахаля. И останется только под землю провалиться от позора.
— Элен, — позвали из кухни, — зайди.
Всё. Засекли. Чёрт…
Алёна обречённо потащилась на кухню, на ходу придумывая варианты возможных ответов, один остроумнее другого.
Но то, что она там увидела… Точнее, кого!
Все дерзкие заготовки хамских приветствий порвались с треском и с печальным вздохом слились в унитаз. Новый мамин приятель оказался мощным мужиком с короткими, ёжиком, светлыми волосами и бесцветными глазками. Знак паранормы на воротничке — алая молния пирокинеза, здоровенные кулаки, неспешное, обманчиво- ласковое присутствие, понимающая усмешка одним уголком губ. Алёна невольно спрятала за спину руки: у неё были татуировки на тыльной стороне обеих кистей, голографические молнии с сакраментальной надписью «не влезай — убьёт», ей это казалось брутальным и правильным, этакий вызов всем натуральнорождённым и прочим бедолагам, родившимся без пирокинетического довеска в геноме. Но взгляд собрата по паранорме обратил доказательство собственной значимости в полный ноль, если не в минус.
— Познакомьтесь, — сказала мама. — Это — Виктор Огнев, капитан войск быстрого реагирования. Виктор, это моя дочь, Элен.
— Рад знакомству, — сказал мужик с доброжелательной вежливостью.
— Здрасьте, — отозвалась Алёна, всё ещё пребывая в ступоре.
Ну, мама! Ну, даёт. А главное, как к такому подход найти, чтобы спровадить следом за остальными?..
Утро началось дразнящим запахом, истекающим с кухни. Мясо со специями. Свежесваренный кофе. Что-то ещё, трудно определимое, но безумно вкусное.
Алёнка потянула носом, села. Зверский голод обрушился лавиной: вчера она не удосужилась поесть, как следует. Молодой организм требовал своё.
Она откинула покрывало, села. Пятернёй расчесала непослушные волосы и пошлёпала на кухню, босиком и в спальной тунике, едва прикрывающей попу.
— Мам, — протянула она сонно, — а что у нас вкусненького… ой!
Вместо мамы у плиты орудовал вчерашний тип, о котором Алёна благополучно забыла под утро.
— Доброе утро, Элен, — невозмутимо сказал он, меряя её взглядом.
Сквозь землю захотелось провалиться от этого оценивающего прицела. Причём, оценивающего вовсе не так, как мужчина может оценить девушку, нет. Скорее, как старший на провинившуюся школьницу. Алёна гордо вздёрнула подбородок, нагло уселась за стол. Она у себя дома, проклятье! В чём хочет, в том и ходит, а если кому- то это не нравится, пусть проваливает. Но девчонка интуитивно чувствовала, что проигрывает. Как, почему, — загадка. Однако выпроводить незваного гостя быстро вряд ли получится.
Между тем, этот Виктор по-хозяйски соорудил на подносе чудесный завтрак — ломтики пропечённого мяса, салатики какие-то, загодя приготовленные, маленькую кружечку кофе. Сказал, кивая на плиту:
— Там есть ещё, угощайся.
И понёс завтрак в мамину спальню. Кофе в постель. Алёна скрежетнула зубами, и сунула нос в холодильник. Есть приготовленное этим… этим… она не собиралась. Но в холодильнике не оказалось ничего, кроме вчерашнего молока, а запахи из жарочного шкафа ползли нестерпимые, желудок реагировал на них с огромным энтузиазмом. Вот же засада!
Алёна упрямо налила в высокий стакан молока, стараясь не фиксироваться на звуках из спальни. Звуки были, прямо скажем, тихими, из-за хорошей изоляции, но девочка давно уже вышла из возраста, в котором дети спрашивают, отчего папа спит в одной постели с мамой.
Настроение стремительно опускалось ниже нуля.
Алёна наблюдала, как Виктор Огнев, уже в форме, прощается с мамой. Милое воркование, обещание непременно явиться вечером, поцелуйчик на дорожку. Тошнит.
Мама вернулась на кухню, налила себе сок. Рассеянно улыбалась, глаза так и светились. Чёрт. Как всё плохо…
— Где ты его откопала? — спросила Алёна, не выдержав паузы.
— У нас в расположении, — рассеянно отозвалась мама.
Маргрете Свенсен, пирокинетик первой категории, ушла с действительной службы по ранению, но вместо выхода на досрочную пенсию, осталась в части. Алёна даже помнила этот момент, из глубокого детства. Когда мама, всегда такая сильная и красивая, сидела при погашенном свете, в обнимку с бутылью, и сквозь пьяные слёзы выдохнула с болью: «Всё, отвоевалась, дочь. Списали в штабные крысы…»
Мама не напивалась никогда. Чтобы в хлам, до слёз и соплей, пожалуй, это был тогда один-единственный раз.
— Мы учились вместе, — объяснила мама. — В одной группе тренировались. Жизнь развела нас, а потом свела снова. Редкая удача.
— Ты его любила? — напряжённо спросила Алёна.
— Да… наверное, да.
Мама присела рядом, взяла дочь за руку. Ладонь её была сухой и холодной: после ранения пришлось провести ментокоррекцию на подавление вышедшей из-под контроля паранормы; мамин огонь погас навсегда.
— Пойми, Элен, — сказала мама. — Я наконец-то встретила… настоящее. Моё, для меня. Я бы хотела, чтобы вы с Виктором подружились.
— Не знаю, мам, — хмуро ответила Алёна. — Он какой-то… какой-то совсем уже…
— По крайней мере, не начинай войну сходу, — серьёзно сказала мама. — Пожалуйста.
Вооружённый до зубов нейтралитет. Понятно.
— Ладно, мам. Только он пускай не рвётся меня воспитывать!
— Воспитывать тебя буду я, — голос мамы построжел. — Что у нас с индексом Гаманина, а?
Алёна закатила глаза. Индекс Гаманина сочетал в себе несколько факторов, характеризующих пирокинетическую паранорму, зависел от усердия на тренировках чуть больше, чем полностью. А с усердием у девочки было традиционно плохо. Отвлекалась постоянно. Не держала поток, как того требовалось.
— Мам, ну не начинай! Я всё исправлю!
— Исправит она. Ну, смотри…
На тренировку утреннюю Алёна опоздала. А всё из-за Хальки Мальсаговой. И из- за Тима, будь он неладен. Тим дал ей список литературы по генетике и биоинженерии; Алёна, недолго думая, открыла самую первую — Биоинженерия для чайников. И внезапно даже для самой себя — увлеклась. Книжка занятная оказалась. Наверное, её читали младшие ученики биоинженерных школ… классе так в четвёртом, будучи ещё совершенными соплями. Известно ведь, как отбирают детей на такие профессии, чуть ли не в яслях ещё.
