Она смотрела на мёртвого, пока из глаз не проступили слёзы, смотрела в разных режимах, безжалостно гоняя по всем параметрам встроенную в хрусталик линзу хирургического импланта. И, наконец, увидела. Едва заметную выпуклость, излучавшую в инфракрасном диапазоне…
Бойцы-пирокинетики нейтрализовали заряд и убрали сеть с тела. Чужая внешность исчезла, явив миру обыкновенное человеческое лицо. Очень знакомое лицо!
Анатолий Сергеевич! Давний друг отца, они выросли вместе, а потом…
И снова в сознание вползло холодное знание:
Зимовеев Анатолий Сергеевич, родился на планете Ласточка в городе Барсучанске, был дружен с Жаном Ламелем в детстве, в юности спорил с ним из-за женщины, проиграл, после смерти Дарины Ламель покинул планету. Окончил лётную школу в локали Саранска, имел допуск к кораблям класса «пространство-пространство», работал в гражданском флоте, послужной список… награды…
Ане встретила его два года назад на GVS Снежаношара, когда проходила обучение после вживления имплантов…
Обзорная площадка с эффектом растворения: стены, пол и потолок — прозрачный материал, сквозь который смотрит миллионами звёзд вечный Космос.
— Ты уже совсем большая, Ане. Когда я улетал, ты была вот такой…
Жест рукой, показывающий, какой именно была Ане тогда, почти двадцать лет назад.
— Вы надолго к нам, Анатолий Сергеевич? Меня подождёте? И мы вместе прилетим в Барсучанск…
— Нет. Мы здесь проездом. Закончим с погрузкой и отправимся дальше. Согласно купленным билетам…
Он водил большие лайнеры по федеральным трассам, где только не был. Тяжёлые транспортники останавливались у внешних станций, даже не заходя в планетарную систему. Жил перекати-полем, так и не женился, детей не было тоже.
Но чтобы он вдруг возжелал смерти семье, пусть бывшего, но всё-таки друга…
Жертва.
Пилот Зимовеев — такая же жертва локальной войны на Ласточке, как и мирные жители несчастного Лисичанска…
«Нам пора разойтись…»
«Что…»
«У вас спонтанный дар, Анна Жановна. Причём оформленный, как будто вы уже имели дело с телепатами. Хотя мои коллеги с GVS Снежаношара клянутся, что вы тогда не вызвали подозрений… Большая, очень большая редкость! Смотрите, у нас с вами получился полноценный раппорт между старшим и младшим как нечего делать. И это безо всякой предварительной подготовки»
Да откуда бы…
И вновь на немой вопрос снизошло знание. На этот раз — об истории Ласточки. О первых колонистах со Старой Терры, из было два миллиона человек, половину составляли телепаты. Но уже в третьем поколении случилась трагедия. Как всегда, из-за власти. Лишённые паранормы посчитали, что телепаты их притесняют. Начались волнения, поколение спустя — первая полноценная война. Локальная инфосфера планеты перестала существовать, высшие ранги погибли, остальных преследовали и уничтожали; неразрешённые противоречия между Севером и Юго-Западом Первого континента Ласточки росли оттуда, из тех, первых, масштабных конфликтов юной цивилизации, с гибелью инфосферы утратившей связь с материнской культурой. С тех прошло несколько столетий, о телепатии давно забыли, но одарённые дети продолжали рождаться. Чаще всего они находили призвание в медицине…
И что же теперь мне делать?
«Пройти инициацию и зарегистрироваться обязательно. Дальнейшее обучение — уже на ваше усмотрение. Ранг — это не столько паранорма, сколько воля и самодисциплина. Уверен, вы сможете добиться многого, если захотите. Всё, пора. Вам станет очень плохо сейчас, не пугайтесь, это нормально. Восприятие выровняется через несколько минут…»
Нет, нет, не надо, я не хочу!
Но её уже не услышали.
Мир схлопнулся, мгновенно выцветая в серость. Исчезло обострённое восприятие, пропало многоцветье красок и запахов. От нахлынувшего холода застучали зубы, а голову словно сдавило стальным обручем с острыми шипами по внутреннему краю. Спасибо Игорю, поддержал, не дал упасть. Ане повисла на нём, почти теряя сознание от жуткой мигрени, буквально взорвавшей голову.
Типаэск стоял над трупом несчастного пилота Зимовеева, помогая себе крыльями: раненая нога не держала. И выражение лица у него было очень уж говорящим.
— Вы добились своего? — спросил Игорь. — Мы развлекались здесь не зря?
Типаэск кисло взглянул на него. Сказал, качнув головой:
— Нет. Кроме того, у меня такое чувство, будто меня… кхм…
— Поимели, — безжалостно подсказал Жаров.
Полковник скривился. Но не стал отрицать очевидного:
— Вроде того.
— Сочувствую, — заметил Жаров безо всякого сочувствия в голосе. — Мне, очевидно, полагается сейчас пожалеть вас. А вот, извините, хрен! Ни жалости вам, ни прощения.
— Добрый вы, комадар, — вздохнул Типаэск.
— Служу Федерации, — отозвался тот.
Всю дорогу до базы Ане продремала на плече у Игоря. Головную боль убрали, но остались общая разбитость, слабость и тоска. Как-то Типаэск назвал это состояние прибывшему с бойцами врачу. Забыла. Но тот сделал, что нужно… какой-то укол, и еще заставил выпить сладковато пахнувшую ванилью воду. После чего Ане вцепилась в Игоря и долго рыдала, стискивая в кулачках его одежду. Типаэск охладил врачебное рвение уложить пострадавшую в капсулу:
— Оставьте их. У неё откат после ментального слияния, так ей будет легче пережить его.
Сам Типаэск тоже отказался уплывать в лечебное забвение:
— Мне нужно работать! Рана не смертельная, переживу, бывало и хуже.
Видно, доктор не был телепатом, раз пришлось объяснять словами. Лететь предстояло полтора часа, можно было уже не торопиться. Чтобы отвлечься и развеять скуку, Игорь начал добиваться от полковника истины. Ане воспринимала их разговоры сквозь толстую вату болезненной полудрёмы.
— Вас пропускали по моему приказу, комадар, — говорил Типаэск. — Я обговорил особо, чтобы вам не мешали. Мол, операция полковника Типаэска, не препятствовать…
— Вот как, надо же, — недобро улыбался Игорь. — А я думал, это я такой обаятельный. Один патруль, второй — все как сговорились, под кулак подставляться…
Ане вообразила себе обаяние жаровского кулака и фыркнула сквозь полудрёму.
— Надо же было соблюдать убедительность? — вопросил Типаэск. — Раз не положено бойцам не при исполнении и с оружием по закрытой зоне шляться, значит, не положено. За нарушение режима, кстати, придётся с канализационными фильтрами поработать суток этак пятнадцать. Для убедительности.
— Ах, ты, сволочь крылатая, — задумчиво выговорил Игорь. — И в морду же не дашь, раненому-то.
— Здоровому тем более не дадите, — невозмутимо отозвался Типаэск: — У меня же рефлексы…
— Что вам вообще там в одиночку понадобилось? Верх кретинизма, соваться на верную смерть! Если бы я не успел?
