— Ничего не понимаю! — воскликнул граф.
— И Сьюзи тоже исчезла, — продолжала миссис Хантли, — нет, не подумайте, будто я считаю, что она с ее светлостью, нет, Сьюзи ужасно безответственная девушка, я даже подумывала, как бы нам от нее избавиться поскорее.
— Сьюзи? — машинально переспросил граф, — Сьюзи Лэйн, ваша светлость.
Граф замер от неожиданности.
— Вы сказали: Сьюзи Лэйн?
— Да, да, сударь.
— Она имеет какое-то отношение к Артуру Лэйну, счетоводу поместья?
— Она его племянница, ваша светлость, — объясняла миссис Хантли. — Он попросил взять ее в дом, и, хотя она показала себя далеко не с самой лучшей стороны, я давала ей шанс за шансом и не чинила ей неприятности, если можно так сказать.
— И вы утверждаете, будто она сбежала? — переспросил Граф.
— Да, Эмили, которая спит с ней в одной комнате, сообщила мне, что та, должно быть, ушла из комнаты вчера ночью, когда Эмили уснула. Утром ее уже не было.
Граф не стал медлить. Он поспешил вниз и прошел к двери черного хода, чтобы лично осмотреть свежие следы от колес кареты, о которых сообщил Ньюман.
— Я не видел следов, ваша светлость. Как раз перед ужином я совершаю небольшой моцион, и…
— Да, да! — перебил его граф. — Вы точно уверены, что вечером никаких следов здесь не было?
— Уверен, сударь, я очень наблюдателен, и как ваша светлость может убедиться самостоятельно, в карету были впряжены две лошади.
Графу показали место, где нашли шлепанец Кармелы.
Он поручил лакею в срочном порядке собрать всех слуг: конюхов, садовников, лесничих и дровосеков.
Приблизительно через двадцать минут слуги, работавшие в поместье, собрались у парадного входа.
Граф рассказал об исчезновении барышни и попросил всех приступить к поискам, каждый на своем участке, так, чтобы ни один куст, или канава, или строение не остались неосмотренными.
— Ваша светлость полагает, что ее светлость могли похитить? — задал вопрос главный конюх.
— Не исключено, — ответил граф кратко. Он достаточно ясно представлял, в какие только рассуждения не пускалась вся родня об огромном состоянии Фелисити, и понимал, что все слуги уже были осведомлены об этом. Эта сногсшибательная новость распространилась по деревням подобно огненному смерчу.
«Гори они огнем, эти деньги! — думал он про себя. — Лишь бы Фелисити осталась цела!»
Раздав указания собравшимся, он вскочил в седло своего жеребца и сам тоже отправился на поиски девушки.
Он не мог оставаться в стороне. Чувства переполняли его. Никогда раньше он не испытывал ничего подобного.
Искать! Искать и обязательно найти!
Внезапно ужас сковал его сердце. Что, если похитители опоили ее зельем, причинили боль, ранили, убили?!
Даже если они и не применяли силу, они могли обидеть, унизить ее. Он хорошо узнал, насколько чувствительна эта девушка.
— Я должен найти ее как можно скорее! — громко выкрикнул граф и погнал коня галопом.
Глава 7
Граф натянул поводья. Конь взмок под ним от быстрой езды, да и сам Селвин ощущал жар во всем теле.
Он оказался на границе своих владений и с отчаянием думал, что если Лэйн и Мэтью увезли Фелисити в другое графство, найти ее будет почти невозможно.
Он искал уже более четырех часов, и тоска по ней все возрастала и возрастала, переполняя его. Селвин Гэйл уже давно понял, как много она значила для него. Никогда раньше, ни к кому он не относился так, как к своей кузине.
Его охватило страстное желание найти и уничтожить тех, кто похитил ее. Одновременно он корил и винил себя за свое благодушие. Ему следовало отдать мошенников под суд за их преступления, как только он узнал, какие дела творятся в его поместье.
Он осмотрелся и понял, где находится. Вокруг шли вырубки леса под пашню.
Гэйла внезапно осенило, что впервые после вступления в права наследования он столкнулся с воровством Мэтью, поймав его на махинации с продажей древесины. Возможно, извращенный ум управляющего, ослепленного жаждой мщения, заставил привезти Фелисити сюда, полагая, что это будет последнее место, где ее станут искать.
Словно сами небеса подсказывали ему. Но теперь он уже сам разглядел след между деревьями и направил коня вперед.
Граф не надеялся найти Фелисити именно там. Но в отчаянии подумал, что это его последняя надежда отыскать ее.
Спустя несколько минут он увидел перед собой грубо сколоченную, но прочную деревянную хижину лесорубов.
Кармела поняла, что наступил рассвет, когда слабые лучики света стали проникать через узкие щели между бревнами, из которых была сделана хижина.
Голосили птицы, а она все сильнее чувствовала холод. Окоченевшее тело занемело, но сильнее холода ее сковывал страх.
Ей становилось все страшнее. Она хорошо сознавала: ее шансы на спасение крайне ничтожны.
Она не сомневалась, что лес, в котором ее запрятали, находится в той части имения, куда редко кто забредает. Ей надо смириться, что придется пробыть здесь очень долго, пока следопыты, если таковые вообще имеются, найдут ее.
Тут ей показалось, будто она различила какие-то странные звуки снаружи. Она тотчас же рванулась к двери, взывая о помощи:
— Помогите! Помогите!
В ответ она услышала удаляющийся шум, создаваемый каким-то зверем, пробирающимся через подлесок. Вероятно, это олень брел напролом, он-то и привлек ее внимание.
Кармеле стало стыдно за свою панику, и она возвратилась на место, где провела остаток ночи, стараясь успокоить частое биение сердца, вырывавшегося наружу, и восстановить дыхание.
— Мне страшно! — признавалась она себе. — Очень, очень страшно!«
Свет, пробивающийся сквозь маленькие щели в стенах, становился ярче, время шло, а для нее ничего не менялось.
Поскольку ей едва удалось уснуть этой ночью, Кармела начала дремать теперь от нервного истощения. Вдруг раздался звук задвижки, поднимаемой на двери, и она вся сжалась в тревоге, напуганная тем, что это вернулись Лэйн или Мэтью. Солнечный свет ворвался в дверной проем, и она увидела мужчину, высокого и широкоплечего. Когда его силуэт определился на фоне деревьев, она закричала от радости, которая, казалось, заполнила всю хижину музыкой, Граф стоял напротив, раскрыв ей свои объятия. Она уткнулась в него, бессвязно бормоча:
— Вы… нашли… меня! Вы… нашли меня! Я… молилась… об этом!.. Я… так боялась… что… умру… вы не найдете меня.
— Я нашел вас, — произнес граф голосом, изменившимся до неузнаваемости.
И когда слезы радости потекли по щекам Кармелы, — он приник к ней в продолжительном поцелуе.
