– Долго нам еще? – недовольно бурчал Угрюмый, который все же принял предложение своего бывшего атамана, и теперь щеголял новеньким нарядом начальника баронской гвардии в янтарно-белых цветах де Шардона.
– Нет.
– А жратва точно будет за казенный счет?
– Да.
– И сапоги латать задаром?
– Да.
– А выпивка?
– В разумных пределах.
– А девки?
– Нет?
– А тоже этого… в разумных пределах?
– Нет.
– Эх, совсем ты жадным стал, как в бароны заделался.
– Я рационально распоряжаюсь доступными мне ресурсами. А ты лучше займись изучением вверенного тебе личного состава.
В бойне, устроенной людьми Шардона, уцелело всего полтора десятка бойцов барона де Фурье из целой сотни. А раз выжили, значит, они оказались лучшими из лучших – самыми сильными, искусными и сообразительными, и вполне могли стать ядром будущей армии нового правителя.
– Мусор, – отреагировал Угрюмый на полученные от военного ИскИна биографии и таблицы параметров, – Одно отребье, в натуре.
– В каком смысле?
– Воры, трусы, слабаки и подлецы. Уж я-то разбираюсь в дрянных людях.
– Как ты узнал? Меня интересуют используемые тобой алгоритмы анализа и оцениваемые критерии.
– Легко. Вот эта троица – ворье и жулики.
– Почему?
– У того что в центре – уж больно рожа хитрая, а у этих двоих класс воровской.
– Согласен насчет этой парочки. А вот связи между выражением лица и склонностью к воровству я не вижу. Он – страж, причем, с довольно высоким уровнем Интеллекта.
– Вот я и говорю – уж больно у него морда умная. Ты сам посуди, твоя милость – ну зачем рядовому громиле столько мозгов?
– Пожалуй, билд у него действительно очень неэффективный. Что насчет остальных?
– Вот эти шесть толстяков – слишком много жрут. Ленивые, неповоротливые, такие – хорошая мишень, но в сече выжить ухитрились. Почему?
– Благодаря высокому показателю Здоровья?
– Да потому что не было их в драке!
– Хм. Вот этих трое выглядят очень худыми. Что про них скажешь?
– Трусы. Или слабаки. Таким достается самая худшая еда, самые ношенные вещи и ржавая амуниция. Никчемные бойцы из тех, что прячутся за чужие спины.
Таки образом, Угрюмый забраковал всех гвардейцев, кроме одного, старого покрытого шрамами ветерана с перевязанной рукой.
– Вот с ним бы я на дело пошел.
– Почему?
– Экипировка старая, но ухоженная – сразу видать, не за цену и внешний вид выбрана. Шрамов много, но получены они не по глупости или от недостатка мастерства, а от храбрости и умения уйти от смертельного удара.
Шардон перепроверил параметры своего нового начальника стражи и выяснил, что тот при назначении получил прибавку +3 к Интеллекту и Харизме.
– Бери его в офицеры.
– А можно?
– Нужно. Ты теперь у них главный.
– То есть, это я теперь типа как под тобой сам себе атаман? Ух и развернусь, в натуре!..
– Красть, воровать, убивать, грабить и насиловать – моим гвардейцам запрещено.
– А калечить?
– Запрещено.
– Пытать?
– Запрещено.
– А допрашивать?
– Можно.
– Так ты же сказал, что пытать запрещено?
– Как связан допрос с пытками?
– Ну ты, в натуре, совсем темный, твоя милость! А как иначе допрашивать можно? Сами-то они ничего не скажут!
– Тогда и допрашивать запрещено.
– А дома жечь?
– Запрещено.
– А людей?
– Запрещено.
– А гоблинов?
– Тоже запрещено.
– Я, конечно, ужесам догадался, но на всякий случай тоже спрошу – что там насчет орков?
– Запрещено.
– Ну и нудный же ты тип, твое баронство.
– Называть меня нудным типом – тоже запрещаю.
До самого замка выяснял Угрюмый круг своих обязанностей и шар наложенных на него запретов и ограничений. И отвлечь его это этого увлекательного и познавательного занятия смог лишь подозрительный звук, раздавшийся в кустах у дороги, когда до замка оставалось полкилометра пути.
– Слышь, Шардон. Кажись, нас уже ждут.
– Я велел дворецкому ожидать меня к завтраку.
– Не знаю я никаких таких дворецких. И тех типов, что в кустах засели – тоже не знаю. Зато знаю, что нашем пути кто-то положил слепильный камень и пучок травы грома. Ща жахнет!
– То есть ты утверждаешь, что мы попали в засаду?
– Зуб даю, – кивнул Угрюмый, и в его руках сверкнули кинжалы.
Барон де Шардон вооружился сковородкой, и, надо же так случиться, что именно в нее и угодил камень, брошенный засевшими в кустах неизвестными. Вспыхнуло, но совсем слабо, даже дебаф «Ослепления» ни на ком не повис.
Система сообщила о переходе в боевой режим, и на дорогу перед путниками высыпали…
– Орки, – сплюнул перед собой начальник стражи, – Зря ты их мочить запретил.
– С этого момента я разрешаю тебе применять силу против враждебно настроенных орков.
– До смерти?
– До смерти.
Угрюмый довольно ощерился. Тем временем, один из орков вышел вперед и прокричал:
– Урага кхар’ду, бака-табака!..
Шардон повернулся к своему спутнику:
– Что он говорит?
– Этот-то? Говорит, урага кхарду бака табака какая-то.
– А что это означает?
– Мне по чем знать? Я по-орковски только «хоба» знаю, да «лок тар огар».
– А это что значит?
– «Смотри, чего я умею» и «победим или сдохнем, в натуре».
– Какой необычный и информативный язык. Наверняка, орки – очень древняя и мудрая раса с богатым культурным наследием.
Орк понял, что людям нет до него никакого дела, и никто не собирается ни испуганно бросаться наутек, ни храбро принимать бой.
– Человек! – закричал он, – Моя послать Большой Д’Орг.
– Послал? Ну так и иди себе, в натуре. А не создавай помеху движению честным… нам, короче.
– Великий вождь хочет видеть твоя. Говорить твоя. Жрать и пить твоя!
– Разве орки – людоеды? – негромко поинтересовался Шардон у бывшего разбойника.
