– И тем не менее…
– Как знаешь, – Баральга пожал плечами и бумаги пропали, – Ну что, сам уберешься из моих земель, или тебе помочь?
Он сунул руку в карман и вытащил еще одну куклу. Толстую, обмотанную куском грязной тряпки, которая когда-то была белой, и с клочками рыжих волос, торчащих из верхней и из нижней части головы.
– Нравится? – спросил колдун, демонстрируя неказистую поделку.
– Это изделие выглядит очень оригинально, концептуально и многозначно, – осторожно отозвался Шардон, на всякий случай, сделав несколько лишних итераций, прогоняя подготовленный ответ через свои модули, алгоритмы и умения.
– Это ты. Правда, похож?
– Сходство хоть и не велико, но все же отдаленно прослеживается в некоторых сочетаниях цветов и объемов.
– Врешь. Совсем не похоже. Но этого и не нужно – посмотри на своего друга и советника. Я могу проделать это и с тобой. С легкостью.
– Темное гоблинское колдунство?
– Верно. Точнее, это магия подобия, – де Баральга протяжно зевнул и махнул рукой, в которой была зажата кукла, – Вы меня утомили, убирайтесь прочь…
Шардон не стал возражать. Он молча развернулся и, убедившись, что Ухорез способен передвигаться самостоятельно, направился к выходу из тронного зала…
* * *
Замок Фурье, спальня юной баронессы Розальды де Шардон…
Дворецкий Барримор вдруг замер, к чему-то прислушиваясь.
– Барри! Долго ты там еще будешь возиться с моей прической? Мне, между прочим, завтра замуж выходить!
Слуга быстро-быстро заморгал, словно скидывая полуночное наваждение, и снова взялся за пышные русые волосы баронской дочери. Едва он коснулся ее прически, как перед ним снова открылось окно выбора со множеством картинок-вариантов.
– Что вы скажете насчет венецианского плетения? – услужливо поинтересовался дворецкий у девушки.
– Не знаю, кто был этот Венеций, но он явно страдал отсутствием вкуса! На дурацкую корзину похоже, дальше!
Розальда придирчиво рассматривала свое отражение в зеркале, в котором обычный водопад ее русых волос сменился на причудливую конструкцию из кос, удерживаемую шпильками и бантиками.
Барримор выбрал следующую картинку в интерфейсе, и прическа невесты снова изменилась, превратившись в длинную тяжелую косу, заплетенную цветами и лентами.
– Коса а-ля Рюс?
– Скучновато.
– Скандинавская Лагерта? Осмелюсь заметить, вам очень идет, миледи.
– Слишком сложно… А есть что-нибудь без этих всех кос, костей и перьев? Следующую показывай!
Но Дворецкий снова замер, прислушиваясь, а потом вдруг заговорил, чеканя слова и таким тоном, что Розальда и не подумала возразить:
– Немедленно отправляйтесь в Сокровищницу, в комнату номер «Би Два». И встаньте там у двери в ячейку номер Шесть, не дальше, чем в семи шагах от нее.
– Но…
– Снимите с себя все украшения, оружие и доспехи, и положите вон в тот сундук. И все что у вас есть с собой тяжелого – тоже. Не беспокойтесь, миледи, я гарантирую сохранность вашего имущества.
– Что здесь происходит? Что это за тон, и как ты смеешь мне приказывать…
– Личное распоряжение господина барона, миледи. Все ради вас и вашей безопасности.
Девушка, возмущенная таким наглым поведением дворецкого, попыталась возразить, но тот сунул ей под нос записку, подписанную бароном де Шардоном.
Пришлось подчиниться…
* * *
Темные коридоры замка Фурье…
Джокер довольно ухмыльнулся, когда очередная дверь с легкостью уступила его искусству и Мифриловой Отмычке Нефарта, которая выручала его уже не одну сотню раз.
– Ну я тебе покажу «баньку», ты у меня своей рыжей бородой подавишься, бот тупорылый, после того, что я тут устрою… – бормотал бессмертный, сверяясь с планом замка.
Убедившись, что он находится в нужном месте, Джокер-не-из-Готэма достал магический свиток и сломал печать, активируя его. И тут же на карте высветились многочисленные огоньки, передвигающиеся по схематичным коридорам: высокоуровневый «Поиск Жизни» теперь позволял ему не только видеть всех обитателей замка, но найти конкретную жертву.
Игрок специально выбрал время, когда барон будет в отъезде, чтобы спокойно обстряпать свои темные делишки. В конце концов, должен же он будет как-то сожрать холодное блюдо под названием «Месть»? Ну или как-то там говорилось в пословице…
– Золото или баба? Полезное или приятное? Баба или золото? – он достал монетку, пытаясь принять решение.
План мести его был прост: ограбить баронскую сокровищницу и позабавиться с его дочуркой-динамщицей. Правда, тут скорее даже «или», а не «и». Сокровищница наверняка охраняется или там стоит магическая сигнализация, так что времени хватит только на то, чтобы вскрыть пару сундуков, переложить их содержимое в инвентарь да унести ноги – какая уж тут постельная акробатика?
Баронская дочка тоже молчать не станет, если не во время изнасилования, так после – наверняка побежит папеньке своему жаловать или стражу позовет, так что к сокровищнице он уже не успеет…
– Впрочем, мертвые не кричат и стражу не зовут, – задумчиво пробормотал он, – Трахну сучку и прирежу, а потом за золотом – совмещу приятное с полезным… Или даже в процессе пришью, если слишком активно сопротивляться будет.
Иконка карты мигнула, сигнализируя о том, что поиск завершен и цель найдена.
– Святые сиськи, – усмехнулся Джокер, – Одним выстрелом двух заек!
Значок, обозначавший местоположение Розальды, находился в комнате, которая на плане была подписана как «Сокровищница».
– И рыбку съем, и на… гхм, да ну нахрен – кто вообще придумывал эти пословицы?!
Убедившись, что на пути к цели нет патрулей стражи, игрок быстро зашагал к сокровищнице, на ходу обдумывая, как и в какой позе он будет мстить белобрысой стерве за то, что она его отвергла. Дважды!
Реальность превзошла все его самые смелые ожидания.
Девушка действительно была там, причем одета она была весьма условно – скорее даже полураздета. На ней было лишь шелковое белоснежное белье, белые чулки в крупную сетку, длинные кружевные перчатки почти до локтя и свадебная фата.
– Вау, ролевые игры? Вечер определенно обещает стать томным!
Джокер ухмыльнулся, в очередной раз бросая взгляд на карту и убеждаясь, что Розальда здесь совершенно одна.
– Уж не меня ли ты поджидаешь, красавица! – крикнул он, входя в сокровищницу.
– Ой! – взвизгнула девушка, даже не пытаясь прикрыться. Наоборот, она уперла руки в бедра и приосанилась, выставляя пышную грудь вперед, – Убирай прочь, вор и нахал!
