– Я сам пойду, – гордо вскинув голову, заявил дворянин, – в свою клетку.
– Ишь ты, уже и клетку присвоил себе, в натуре, – ухмыльнулся один из высокоуровневых головорезов, бесцеремонно тыча ему дубинкой в спину, – Ну так шагай давай, пока тебя за ноги не отволокли.
– Ты разговариваешь с особой королевских кровей, жалкий червяк! И должен обращаться со мной с почтением, на «вы» и добавлять «ваша светлость»!
– Шевели ногами, ваша светлость, пока я тебе в глаз не засветил!
– Да как ты смеешь!
Возмущение герцога было самым наглым образом прервано точным броском гнилого яблока прямо в его благородный лоб. Благодаря высокому уровню умения «Метательное оружие», необычный снаряд не только нанес критический урон, отняв 5 единиц здоровья у беглеца, но и повесил на него двухминутный эффект «Немоты».
Возвращался в свою клетку он молча, лишь бросая по сторонам гневные взгляды и пытаясь запомнить лица своих мучителей…
* * *
Оставшись один, Шардон не был разочарован, удивлен или даже хотя бы подавлен.
У разработанного им плана было пять наиболее вероятных исходов и восемь с шансом реализации менее 5 %, но даже их он не сбрасывал со счетов. И вторым по своему весу оказалось именно коварство герцога, который всегда и везде превыше всего ставил собственную драгоценную жизнь и вряд ли станет рисковать головой ради своего случайного спасителя.
Разумеется, для каждого из пяти наиболее возможных вариантов развития, у ИскИна был придуман сценарий.
Шардон > Угрюмый: Он сбежал один. Действуем по плану «Б11-3».
Угрюмый > Шардон: Это который?
Шардон > Угрюмый: Неудачное бегство герцога. Наказание. Возвращение.
Угрюмый > Шардон: Понял. Поднимаю бойцов.
Возвращение блудного герцога он встретил широкой кривой улыбкой, которая называлась «Победная ухмылка № 2» и обозначалась обозначенной в списке эмоций как «Откровенная издевка над проигравшим оппонентом».
– Рад снова видеть вас, ваша светлость, живым и в добром здравии, – произнес граф.
– Это ненадолго, – вспомнил главарь, – Надо бы преподать этой важной птице небольшой урок. Эй, Зужлик! Врежь-ка нашему герцогу пару раз, да от всей души. Чтобы под каждым глазом у него память осталась о том, что сбегать не хорошо.
– Я не виноват! Это все он – это он меня выпустил из клетки! – завизжал Роберт Бурвилльский, указывая на спокойно сидящего в своей Шардона.
– Конечно-конечно. Из клетки выбрался, тебя выпустил, а сам назад вернулся, двери за собой запер и снова руки связал. И зовут его Гадкий Гудини – великий плут и обманщик.
– А ты в натуре весь такой из себя благородный, или горбатого нам тут лепишь? Визжишь, как обычная крестьянка, которой подол задрали…
Герцог мгновенно умолк. Закрыл глаза, вздохнул тяжело и уже спокойно и твердо произнес:
– Я всего лишь требую должного уважения к моему благородному происхождению.
– Эй ты, который граф. Ну-ка, помоги нам уважить его светлость. Дай-ка ему разок в морду, да только чтобы с должным почтением. Типа эта, как ее… Во! Дуэль у вас… Зужлик, руки развяжи графу.
– Но…
– Не сделаешь – обоих прямо на месте пришьем.
– Простите, господин герцог, – вздохнул Шардон, – это не я, меня заставили.
– На вашем месте я поступил бы также. Жизнь двух благородных господ куда ценнее пары синяков. Тем более, что у нас с вами вроде как дуэль – да и основания у вас имеются, – горько усмехнулся Роберт, гордо вскидывая голову и подставляясь под удар.
Перейдя в режим дуэли, Шардон от души пару раз врезал своему коварному союзнику, не жалея сил. Полоска здоровья над головой герцога Бурвилльского вздрогнула и немного сократилась: сказывалась разница в уровнях.
– Во дает граф, – уважительно покачал головой Угрюмый, – Знатно его уважил!
– Надеюсь, теперь вы довольны? – холодно поинтересовался герцог, выпрямляясь.
– Довольный я стану, когда выкуп за вас обоих получу. В клетку его!
Сразу несколько разбойников дружно навалилось на пленника, связали его и бесцеремонно швырнули в клетку, не обращая никакого внимания на призывы уважительно и аккуратно обращаться с благородным дворянином и ветераном трех Имперских кампаний.
Разумеется, в клетке, в которой его снова заперли, больше не было ни миски, ни палки, ни остро заточенной ложки и даже сухой корки хлеба. И дохлую крысу кто-то убрал.
– Гуляем дальше, братва! – рявкнул атаман, – Будем пить за здоровье его светлости!
И, дружно галдя, разбойники покинули хижину, в которой была устроена импровизированная темница.
– Жалкие трусы и плебеи! – сплюнул Роберт Бурвилльский, – Рвань, пьянь, ворье и жулье!
– Кстати о жуликах и ворах… Я не рассказывал вам, что до того как получил дворянский патент, был связан с некими криминальными структурами?
– Нет. Вы вообще не особо распространялись о своей биографии. А к чему вы начали этот разговор, граф?
После полученной взбучки, герцог перешел в разговоре с Шардоном на «вы».
– К тому, что обладаю кое-какими навыками и…
Роберт обернулся на громкий скрежет распахиваемой двери.
Граф стоял снаружи. Руки его были развязаны, а в кулаке он сжимал ключ, демонстративно им размахивая:
– Стащил, когда меня вели устраивать вам экзекуцию.
– А вы умеете удивлять, господин граф! Но, думаю, нам нужно немного выждать, пока эти мерзкие ублюдки напьются и уснут.
– Нам? – удивленно вскинул бровь Шардон, – Помнится, не далее как полчаса назад, когда вы стояли снаружи, а я сидел в своей клетке – и речи не шло ни о каких «нас».
– Вы не посмеете… вы же граф! Благородный дворянин, которому не чуждо понятие чести!
– А вы – герцог, и что? Приятно оставаться…
С этими словами рыжебородый не то дворянин, не то бывший вор, насвистывая незатейливую мелодию и размахивая украденными ключами, направился к выходу…
– Я сделаю что угодно! Отдам все, что вы попросите, только не оставляйте меня, граф! Господин Шардонье! Ваше сиятельство!
– Ну надо же, какой у меня получился стремительный карьерный рост длиной всего в пять шагов! – раздался смех из темноты.
– Умоляю вас… Мне нельзя умирать!
– Почему же? Я как раз недавно прошел через эту весьма познавательную процедуру. И теперь совершенно иначе смотрю на окружающий мир…
Ответом Шардону была лишь безмолвная тишина.
– Что вы можете предложить мне в обмен на свою жизнь и свободу?
– Все что угодно! В разумных пределах, разумеется… – тут же уточнил пленник.
