– Да кто ты вообще такая, – сморщился один из них, будто я насекомое. – Я думал, что-то серьезное!
С каждым словом они зверели, заводясь все больше. Мне стало не по себе.
– Я ни в чем не виновата, – попыталась оправдаться я, понимая, как тухло это звучит.
Им не объяснить, что я ни при чем, даже если в лепешку тут расшибусь. Я – жена вампира. Значит, моя задница прикрыта, образно выражаясь. Наивные. А может, просто жестокие. Они боялись, что за Эмиля придется расплатиться им, а на самом деле мне. Такая у меня роль в семье.
– И что теперь, город бросать? – зло выкрикнули из толпы.
– Нет… Поймите, дело не в вас…
Меня не слушали, охотники возмущенно скандалили между собой. Пока они ищут выход из ситуации, но скоро поймут, что все без толку и объявят меня виноватой. На Андрея косились, но пока не трогали.
Зазвонил телефон и я схватилась за карман, прежде чем вспомнила, что посеяла свою трубку черте где, и на мне куртка вампира. Андрей протиснулся ко мне, и я передала ему мобильник. Он не стал отвечать, только взглянул на определившийся номер, и сказал:
– Все. Нам пора.
Тут же в меня вцепились два десятка крепких рук.
– Она никуда не пойдет! – заорали охотники на разные голоса. Да, бывают моменты, когда даже они проявляют единодушие.
– Мы уходим! – гаркнул Андрей, пытаясь выдрать меня из кольца.
Его бесцеремонно отпихнули, и я поняла, как мы вляпались, пусть пистолет все еще у меня. По-хорошему нам уже не уйти. Вампиров боятся, но их слишком много для трусости, а толпой растерзаешь кого угодно.
– Хватит! – крикнула я. – Я сама пришла! И сама уйду!
Я вырвалась и отползла вдоль стойки. Охотники потянулись следом, будто я пыталась сбежать.
– Да, я Кармен! Я жена вампира, но защищаю не его! Я защищаю себя! Понятно? – я пятилась, отступая. – Здесь нет никого, кто меня знает? Никто не знаком с Лазарем?
Я цеплялась за призрачную надежду, что кто-нибудь узнает меня по старым историям и защитит от остальных. Они не могли не заметить мое обескровленное лицо, дрожащие руки, испачканное платье. Я прикрылась курткой, но от своих не спрячешься. Это поможет только от тех, кто не знает, что искать.
Руку с пистолетом неожиданно перехватил бармен и резко дернул на себя. Я налетела на стойку.
– Не трогай ее! – заорал Андрей.
– Ну-ка, быстро проверьте ее, ребята! – велел Лука Иосифович.
Хватка оказалась жесткой и по-охотничьи твердой. На меня навалились сверху: вооруженную руку крепко зафиксировал бармен, кто-то прижал мою голову к полированному дереву, да так, что щека онемела, вторую руку заломили за спину. Воротник куртки потянули вниз, я безуспешно попыталась вырваться и заорала:
– Да! Он меня укусил!
– Она укушена, – ответил голос над ухом и в рану бесцеремонно ткнули пальцем.
– Убери грабли! – не своя от боли завизжала я, клацая пистолетом по стойке.
И тут меня отпустили. Опираясь рукой на стойку, я приподнялась и тихо сказала бармену:
– Сволочь.
Я попыталась прицелиться и он торопливо попятился. Самоуверенности на лице старика уже не было. Я бессильно опустила оружие и повернулась спиной к стойке. Охотники по-прежнему стояли вокруг, но теперь между нами образовалось свободное пространство. Они отхлынули от меня, как от заразы. Меня боялись. Прекрасно.
Жаль, что охотницу в моем положении начнут уважать только после того, как ее хорошенько поглодают. Через кольцо охотников протиснулся Андрей.
– Ну что, – хреновым голосом начала я. – Теперь меня выслушают?
– Не советую ее трогать, – добавил Андрей. – Ситуация может измениться в ее пользу. Вы уверены, что вам тогда голову не оторвут?
Укус они видели и поняли, что к чему. По лицам я прочитала, что охотники вообще ни в чем не уверены. А свои головы они ценили. Некоторые решили, что разборки их не касаются и быстренько вернулись за столики, а некоторые засобирались на выход. Охранник, наоборот, от дверей пошел к нам, заинтересовавшись стычкой.
– И чего ты хочешь? – спросил он.
Один из лидеров? Не похоже, иначе не стоял бы в дверях, как шестерка. Охотники пропустили его вперед.
– Что ты предлагаешь? – он остановился напротив, сунув руки в карманы.
Не похож на шестерку, но ни один охотник не будет стоять вышибалой в баре, если сможет позволить себе большее. Что-то новенькое. Мы стараемся отхватить кусок послаще, а место потеплее, и желательно, чтобы при этом ничего не надо было делать.
– Кто ты? – спросила я, рассчитывая, что он представится.
– Не твое дело. Говори, что хотела.
– Нанять людей.
– Сколько? – охотник подошел к вопросу практично, но в глазах появилась ирония, а у меня ощущение, что я делаю что-то неправильно.
– Почему я должна вести переговоры с тобой? – нахмурилась я.
Охотник пожал плечами.
– Ты говоришь со всеми, я только задаю вопросы. Так сколько?
– Двое-трое, – решилась я. – Желающие есть?
– Конечно, нет, – охотник уже не скрывал насмешку.
– Почему? – разозлилась я.
– Ни почему, – раздраженно влез Андрей. – Они не хотят, мы уходим. Идем!
Я отмахнулась.
– В чем проблема? – зло повторила я.
– Мы не убиваем своих, – ответил охотник. – Я догадываюсь, куда ты собираешься. Если решила сыграть наудачу в политику – твое право. Мы постоим в стороне, посмотрим, и если все получится, порадуемся за первую охотницу, которая поставила на вампиров, и они ее не сожрали. Мне всегда импонировал Лазарь, из его группы выходили достойные личности…, но лично ты для нас никто. Я не хотел, чтобы ты сюда приходила и сам не пускал. Ты не понимаешь, я объясняю в последний раз – тебе здесь не рады.
Плюхи за Эмиля я готова терпеть, но не это. Не люблю, когда меня гонят.
– Кто ты такой, чтобы мне запрещать?
– Владелец этого заведения.
– А он тогда кто? – я указала на бармена.
– Он мой отец, – ответил охотник.
Теперь, когда он сказал, я заметила легкое сходство. Хороша семейка, папа – бармен, сынок – вышибала, семейный бизнес. Я начала злиться. Я была в бешенстве, дошла до точки. Нет, до ручки. Меня до нее довели.
– Послушай, сынок! Ты не много на себя берешь? Я не у тебя спрашиваю, у всех! Есть желающие заработать, не рискуя головой? – повысила я голос.
– А чем рискуя? – послышался голос справа. – И за сколько?
Я оглянулась, спрашивал охотник лет восемнадцати. Выглядел он так, будто бриться начал только на прошлой неделе. В его возрасте я бы тоже задала такой вопрос.
