Она хотела заплести волосы в косу и уложить их короной на голове, но это тут же вызвало в памяти ужасное воспоминание. Она снова явственно ощутила, как крис Лакшмана вонзился в ее волосы и пригвоздил ее к стволу дерева.
Вместо этого она скрутила волосы узлом на затылке, надеясь, что лорд Хокстон не сочтет эту прическу слишком старомодной.
Доминика выбрала самое прелестное платье из своего приданого, затем, надев его, тут же стала сомневаться, не стоит ли надеть что-нибудь другое.
Она чувствовала, что ей сейчас очень важно выглядеть как можно лучше, потому что, хотя ей и не хотелось признаться в этом самой себе, все ее будущее зависело от того, какое он примет решение относительно нее.
Она сидела в гостиной, усилием воли заставляя себя казаться спокойной, но сердце бешено колотилось у нее в груди, а в горле пересохло от страха.
Ей страстно хотелось снова увидеть его, но в то же время Доминика боялась, что он скажет ей о немедленном возвращении домой.
«Как я смогу это пережить? Что мне делать?»— спрашивала она себя.
Она представляла, как это будет унизительно, если она не сможет сдержать себя и снова кинется ему на грудь с рыданиями, как в ту ночь, когда ее напугали леопарды.
Когда же он наконец вошел в гостиную, Доминика почувствовала, как сердце замерло у нее в груди. Она была не в состоянии говорить, не в состоянии двигаться — она лишь стояла, вся дрожа, и молча смотрела на него.
— Доминика! — как ей показалось, радостно воскликнул лорд Хокстон. — Я так надеялся, что вам уже лучше и вы встали. А где миссис Смитсон? Слуги сказали мне, что она уехала.
Сделав над собой огромное усилие, потому что голос не слушался ее, Доминика ответила:
— Она… просила передать вам… что ее вызвали к миссис Дэвидсон, у которой начались роды. Она просила извинить ее и надеялась, что вы не обидитесь.
Лорд Хокстон подошел поближе.
— Ну, разумеется, я не в обиде, — ответил он. — В то же время это создает некоторые дополнительные трудности.
У Доминики упало сердце. Было ясно, что он не хочет оставаться наедине с ней. Очевидно, он надеялся, что присутствие миссис Смитсон не даст им возможности беседовать на личные темы.
Слуги подали прохладительные напитки и сэндвичи. Лорд Хокстон, взяв в руки бокал, отошел к окну.
— В Канди было очень жарко, — заметил он. — Я рад, что вернулся домой.
Слуги вышли, но Доминика не могла найти слов для ответа. Она лишь молча стояла, глядя на него, и в своем белом костюме он казался ей таким красивым и непринужденно-элегантным!
Он повернулся и посмотрел на нее.
— Как вы себя чувствуете? — В его голосе неожиданно прозвучало беспокойство.
— Я… очень хорошо, — ответила Доминика.
— Я рад это слышать. — Он поставил бокал на столик. — В то же время очень жаль, что миссис Смитсон пришлось уехать, — продолжал он. — Я надеялся, что она поживет здесь, пока мы определимся, что дальше делать с вами. А теперь вы остались без присмотра.
— Разве… мне так необходима дуэнья? — спросила Доминика.
— Но вы же отлично знаете, что так принято.
Он стоял, повернувшись спиной к камину, и после долгой паузы Доминика очень тихо спросила:
— Вы хотите… чтобы я уехала?
Словно избегая смотреть на нее, он сказал, глядя в окно:
— Я долго думал об этом, Доминика. Честно говоря, последние дни я только об этом и думал. Мне кажется, существуют только два решения этой проблемы.
— Какие?
— Во-первых, вы могли бы вернуться к отцу, — сказал лорд Хокстон. — В этом случае, учитывая, что вы были невестой моего племянника, я считаю себя обязанным перевести на ваше имя определенную сумму.
— Это совершенно излишне! — быстро ответила Доминика.
— Отнюдь, я считаю это совершенно необходимым, — возразил лорд Хокстон. — В то же время я подозреваю, что вы не увидите этих денег, так как ваш отец потратит их на тех, кто, по его мнению, больше в них нуждается!
Это была сущая правда, и Доминике нечего было ответить.
— С другой стороны, — продолжал лорд Хокстон, — я бы мог взять вас с собой в Англию. — Он посмотрел на нее и увидел, как ее лицо просветлело от радости. — И в этом случае, я надеюсь, мне будет нетрудно подыскать вам подходящую партию, — закончил он.
Свет на ее лице померк. Их глаза встретились, и казалось, что ни один из них не может отвести взгляда.
Она была не в состоянии шелохнуться, ей было даже трудно дышать. Наконец она проговорила еле слышно:
— Позвольте мне… остаться… с вами.
— Вы отдаете себе отчет в том, что говорите? Я слишком стар для вас, Доминика!
На мгновение ей показалось, что она не правильно поняла его. Затем с радостным возгласом она кинулась к нему в объятия. Он подхватил ее и прижал к себе, и ей показалось, что она очутилась в раю.
— Я сказал, что я слишком стар, — снова повторил он, но его голос прозвучал как-то странно.
— Я люблю вас! — Она произнесла эти слова почти беззвучно, но он услышал.
— Вы уверены? Вы уверены в этом, любимая?
Она лишь подняла лицо к нему навстречу. Он долгим взглядом посмотрел ей в глаза, затем прижал ее к себе, и губы их слились.
Доминике казалось, что все вокруг озарилось ослепительным светом.
Доминика полностью отдалась поцелую, в это мгновение она стала безраздельно принадлежать ему, и в то же время он сам, казалось, подарил ей целый мир, волшебный и удивительный!
Это было похоже на то чувство, которое она испытывала, играя на органе, или прислушиваясь к дуновению ветра, или любуясь восхитительными цветами в Канди.
«Люблю тебя! Люблю!» Она не знала, произнесла ли эти слова вслух или они звучали внутри нее. Она так любила его, что ей казалось, она стала частью его, и отныне они неразделимы. Наконец лорд Хокстон оторвался от ее губ.
— Мой ангел, мое сокровище! — воскликнул он прерывающимся голосом. — Я не могу допустить этого! Ты найдешь себе кого-нибудь другого, кто больше подходит тебе по возрасту!
— Во всем мире для меня не существует никого, кроме тебя!
— Ты в этом уверена?
— Я знала это с первого же момента… когда впервые увидела тебя, — прошептала она. — Я только не понимала… что это и есть любовь.
Он снова принялся целовать ее, и она почувствовала внезапно охвативший ее трепет, словно вся она ожила, отдавшись новым ощущениям.
Глядя на ее лицо, светящееся от счастья, лорд Хокстон спросил:
— Когда ты впервые поняла, что любишь меня? Скажи мне, я хочу это слышать!
— Мне кажется… я полюбила тебя в тот момент, когда ты заказывал моим сестрам новые платья и шляпки, — ответила она. — Ты предупредил мадам Фернандо, что они все должны быть разными, и я подумала тогда, что не, встречала более чуткого и великодушного человека.
