Это двойственное отношение Сталина к Тухачевскому проявлялось всегда. Сын сапожника, простой и некогда искренне-доверчивый Иосиф Джугашвили, склонный к поэтическому выражению своих чувств, от которого отрекся СТАЛИН, как отрекается от себя, грешного мирянина, глубоко верующий монах-аскет, подобный Иньиго Лойоле, все-таки остался в глубине души СТАЛИНА. Он испытывал в силу этого подсознательные импульсы симпатий, в некотором смысле даже любви, к «демону» Тухачевскому, соблазнявшему окружавших его многообразием своей внешней красоты и одаренности. Это был тот же «ставрогинский соблазн» Достоевского, Бердяева и Тухачевского. И для Сталина-жреца «русского коммунизма» это тоже был «великий соблазн», вряд ли им вполне осознаваемый.
В феврале 1920-го, рекомендуя назначить Тухачевского командующим Кавказским фронтом, Сталин дал ему емкую характеристику, не лишенную скрытого восхищения и некоторой поэтичности, – «победитель Колчака и завоеватель Сибири»873. Он подтвердил ее и 17 лет спустя, когда Тухачевского уже обвиняли в измене874. Даже на заседании Военного совета 1–4 июня 1937 г., кажется, не без признаков искреннего сожаления, Сталин вспоминал в арестованном и обвиненном в измене «Тухачевском… благородного человека, на мелкие пакости неспособного, воспитанного человека»: «Мы его считали не плохим военным, я его считал не плохим военным…»875.
Для уяснения обстоятельств, в которых появилась неоднократно цитированная выше сталинская оценка полководческих заслуг Тухачевского, обратимся к некоторым документам.
В связи с болезнью командарма-13 А.И. Геккера 22 декабря 1919 г. Тухачевский был назначен вместо него командующим 13 армией Южного фронта. Однако 24–28 декабря Тухачевский еще оставался в Москве в связи со своим докладом в Академии Генштаба и награждением его Почетным золотым (революционным) оружием876. Он мог выехать в штаб Юго-Западного фронта, находившийся в Серпухове, не ранее 28–29 декабря и прибыть туда к 30 декабря. К 18 января 1920 г. Тухачевский находился в Курске, куда 3 января переместился штаб фронта. До 31 января 1920 г. Тухачевский официально находился в должности командарма-13, но фактически в нее не вступил.
В связи со своим вынужденным бездельем 19 января 1920 г. Тухачевский написал и отправил в РВСР письмо: «Обращаюсь к Вам с убедительной просьбой, – писал он, – освободите меня от безработицы. В штаюгозапе я бесцельно сижу почти три недели, а всего без дела – два месяца. Не могу добиться ни причины задержки, ни дальнейшего назначения. Если я имею какие-либо заслуги, то прошу дать мне использовать свои силы в живой работе, и если таковой не найдется на фронте, то прошу дать ее в деле транспорта или военкомиссаров. Командарм Тухачевский»877. Таким образом, странно, что, не используя выдающиеся качества Тухачевского в должности командарма или какой-либо иной, Сталин вдруг решил выдвинуть его на более высокую должность командующего Кавказским фронтом. Целесообразно обратить внимание на обстоятельства, при которых Сталин добивался этого назначения Тухачевского.
Не ранее 9 января 1920 г. возникла почва для конфликта между командующим Юго-Восточным фронтом В.И. Шориным и командованием Конной армии в лице Буденного и Ворошилова, когда это соединение было передано из Южного (с 9 января 1920 г. переименован в Юго-Западный) в состав Юго-Восточного фронта878. Сам конфликт, мотивированный расхождением в оценке оперативной ситуации и использованием Конармии командованием фронтом и командованием Конармии, начался 19 января 1920 г.879 Решение об отставке Шорина было принято на заседании Политбюро еще 23 января.
Судя по цитированному выше письму Тухачевского в РВСР от 19 января 1920 г., к этому времени никаких разговоров о его новом назначении не шло. Он по-прежнему сидел без дела при штабе Юго-Западного фронта, не получая никакого назначения. Следовательно, к этому времени, ни Сталин, ни Егоров, ни кто-либо еще из фронтового руководства не вели с ним разговоров о новом назначении.
Напомню, что Сталин в отмеченном выше разговоре 3 февраля сказал, что назначения Тухачевского он добился «дней восемь назад», т. е. примерно, 24–25 января 1920 г. Кандидатура Тухачевского на должность командующего Кавказским фронтом, согласно утверждению В.О. Дайнеса, была выдвинута 24 января 1920 г.880 Эта дата, в общем, согласуется со сведениями, исходившими от Сталина. Однако, к сожалению, В.О. Дайнес указывает эту дату без ссылки на свой источник. Известно другое: Шорин был отстранен от командования Кавказским фронтом 23 января, и с 24 января по 3 февраля временно исполняющим дела командующего фронтом был назначен начальник штаба фронта Ф. Афанасьев881. Во всяком случае, официальное назначение Тухачевского было сделано 31 января 1920 г. Но, судя по штабным документам Кавказского фронта, вплоть до 7 февраля включительно Тухачевский подписывался как «временно исполняющий дела командующего фронтом»882. Лишь 8 февраля он был утвержден в своей новой должности883. Из приведенных фактов вытекает некоторое сомнение в том, что вопрос о назначении Тухачевского был решен Сталиным 24 января. Видимо, в тот день эта кандидатура была лишь выдвинута, но обсуждалась вплоть до 31 января. В связи со сказанным выше, для выяснения роли Сталина в назначении Тухачевского целесообразно проследить местопребывание последнего в эти дни.
Последняя по времени подпись Сталина на январских оперативных документах Юго-Западного фронта была поставлена им ок 16 часов 13 января 1920 г. 17 января 1920 г.884 Сталин уже находился в Москве, принимая участие в заседании Политбюро ЦК885. Следовательно, выехал он из Курска не позднее 16 января 1920 г. Затем Сталин принимал участие в заседаниях Политбюро ЦК 19, 20, 23, 27 января 1920 г.886 2 5 января за члена РВС фронта подписывался Берзин887, а с 31 января по 2 февраля – Л. Серебряков888. Однако известно также, что 30 января Сталина в Москве не было, он не принимал участия в заседании Политбюро ЦК в этот день, поскольку вновь находился на фронте в Курске889.
Затем подпись Сталина стоит под фронтовым приказом в Курске 4 февраля 1920 г.890 Таким образом, Сталин выехал из Москвы 27 января и возвратился в Курск 28 января, и вновь отправился в Москву 31 января, но 3 февраля он уже был в Курске, как это следует из его разговора по прямому проводу с командованием 1-й Конной армии. С Тухачевским лично в этот день ему говорить не пришлось, поскольку тот 3 февраля был уже в Саратове.
Из приведенных расчетов времени пребывания Сталина в Курске или в Москве следует, что никакого предварительного разговора с Тухачевским о назначении последнего на должность командующего Кавказским фронтом у Сталина не было, поскольку еще за два дня до цитированного выше письма Тухачевского в РВСР, в котором он жаловался на вынужденное безделье, Сталин уже уехал в Москву. Таким образом, получается, что Сталин стал «добиваться» назначения Тухачевского на должность командующего Кавказским фронтом без предварительного разговора с последним. Сталин мог лишь уже постфактум, возвратившись в Курск 28 января, поставить Тухачевского перед совершившимся фактом его нового назначения. Однако если оно состоялось 24 января, то непонятно, почему он оставался при штабе Юго-Западного фронта до 31 января – 1 февраля. Если же вопрос о назначении Тухачевского еще не был решен, то и целесообразность, и сам факт такого разговора оказываются под сомнением. Он мог иметь смысл лишь после официального приказа о назначении Тухачевского командующим фронтом, т. е. 31 января. Таким образом, ни до, ни после назначения на новую должность у Тухачевского со Сталиным личной встречи и разговора на эту тему не было.
