В дайвинг-центре «Гюльте» мы уже провели первую часть теста на память — его результаты нужны нам для сравнения, поскольку они демонстрируют работу памяти в нормальных условиях. Мы разделили аквалангистов на две группы и присвоили каждому номер от 1 до 10. Выданный нами список, состоящий из 25 слов, испытуемых, очевидно, заставил попотеть. Не только потому, что тест сложный. Они изучали слова в течение двух минут, затем вставали, прогуливались, возвращались к столу и записывали то, что смогли запомнить. На них была надета половина снаряжения для погружений — разумеется, они вспотели и им стало жарко. Испытуемые запомнили от 6 до 17 слов — это абсолютно нормальный результат.
Капли дождя попадают на кожу и лишь заставляют нас еще сильнее нервничать, а первая группа испытуемых тем временем уже заходит в воду. А что, если мы вообще ничего не узнаем? Что, если эти десять человек пришли сюда совершенно напрасно и мы не узнаем ничего нового о памяти и контексте?
Нельзя же всю жизнь полагаться на то, что обстановка поможет нам запомнить все, что только возможно. Годден и Бэддели подчеркивали неразумность таких предположений. В XVII в. философ Джон Локк написал о человеке, который учился танцевать в комнате с большим сундуком. Он исполнял всевозможные танцевальные па, но только если в комнате находился сундук. В комнате без сундука свои способности он продемонстрировать не мог. Очень странная история — к счастью, ничего подобного больше никогда не наблюдалось. Но в ней описана крайняя форма контекстно-зависимой памяти, а задачей Годдена и Бэддели было продемонстрировать, что в некоторой степени это может быть. Как это применить? Например, готовиться к экзамену там, где он будет проводиться? Или не менять место жительства из страха потерять все накопленные в одной квартире воспоминания?
К счастью, воспоминания доступны нам даже тогда, когда мы не находимся там, где произошли сами события. Аквалангисты готовы поделиться с нами поразительными впечатлениями от погружения — они тем временем уже переместились на сушу.
Нейронные сети нашей памяти, или рыболовная сеть воспоминаний, приносят пользу не только тогда, когда дело касается обстановки.
Самые крепкие сети мы сплетаем сами, когда запоминаем то, что действительно хорошо понимаем или что имеет для нас особое значение. Если мы проявляем жгучий интерес к какой-то теме, например к дайвингу, нам проще запоминать новую информацию, связанную именно с ней, а не с тем, о чем нам мало что известно. Все дело в том, что у нас уже есть обширная нейронная сеть воспоминаний для размещения знаний, а кроме того — дополнительная мотивация. У нас как бы появляется дополнительная нейронная сеть благодаря нашей собственной вовлеченности — память вообще эгоистична. Воспоминания цепляются за то, что касается нас самих, что мы чувствуем, чего хотим. Жаль, но то, что нам необходимо запомнить, просто ужасно неинтересно!
Другие ученые проводили разные эксперименты, связанные с контекстно-зависимой памятью. Запомним ли мы то, что выучим во время прыжка с парашютом? Ученые пришли к выводу, что уровень стресса во время прыжка так высок, что сводит влияние контекста к нулю. Вероятно, в этом нет ничего странного: уровень адреналина повышается настолько, что мы плохо воспринимаем обстановку — а значит, опереться памяти не на что. Чуть более приземленным и приближенным к практике был эксперимент, во время которого ученые тестировали студентов-медиков: легче ли им вспоминать полученные знания в том же помещении, где они их получали? Помещением в эксперименте служили и обычные аудитории, и операционные, где студенты надевали спецодежду. К счастью для их будущих пациентов, в результате эксперимента были выявлены минимальные различия, поэтому студенты вполне способны вести врачебную практику за пределами учебного заведения.
Проводя эксперимент в «Гюльте», мы разделили аквалангистов на две группы. Мы проверим на суше, сколько слов из 25 запомнили под водой испытуемые из первой; вторая группа и заучивала, и вспоминала слова под водой.
Выбравшись из воды, пятеро пловцов из первой группы стаскивают с себя маски и ласты, отстегивают тяжелые баллоны с кислородом и, расставив ноги, усаживаются на скамейку у стены дайвинг-центра.
Результаты они показывают очень слабые.
Один из них помнит лишь слова первого этапа теста — его результат нулевой. Лучший из испытуемых помнит 13 слов списка, увиденного под водой, но и этот результат хуже, чем показатели теста на суше. В среднем по результатам первого теста, проводившегося в помещении дайвинг-центра, испытуемые помнили 8,6 слова.
«Пока я был под водой, мне казалось, я все помню, а затем я вышел на берег, и мою голову словно подменили — я все забыл», — делится впечатлениями один из аквалангистов.
В среднем, выйдя на сушу из воды, испытуемые вспомнили 4,4 слова.
Снять с себя ласты, пройти по дорожке от причала до здания дайвинг-центра, отцепить баллон с кислородом, взять листок бумаги — может быть, все это смешало мысли и стерло воспоминания из памяти? Дункан Годден и Алан Бэддели рассматривали такую возможность и проверяли, способен ли процесс перемещения по суше повлиять на результат. Одна группа водолазов заучила слова на суше, затем совершала погружение и выходила на поверхность — ее сравнили с группой испытуемых, которые учили слова на суше, затем некоторое время ждали, но не двигались. Группа, совершавшая погружение, вспомнила слова так же, как те, кто все время просидел на одном месте. Следовательно, необходимость перемещения никак не объясняла тот факт, что водолазы, учившие слова под водой, на суше их вспоминали хуже.
Где-то на глубине водолазы из второй группы достали свои фонарики и специальные блокноты, чтобы писать под водой. К поверхности убегают пузырьки воздуха, глубина — 15–16 метров, а наши испытуемые неловко перебирают в руках ламинированные листы бумаги с 25 новыми словами. В темноте они собрались в круг и крепко держат в руках фонарики — их лучи разрезают толщу воды после каждого движения испытуемых. Как и те слова, что они учили на суше, эти по большей части односложные: короткие, конкретные — и испытуемым легко писать их в перчатках.
Эта группа в среднем запомнила 9,2 слова из 25 во время теста в помещении дайвинг-центра. Что же произойдет, когда они попытаются и выучить, и вспомнить 25 слов под водой? Поднимаясь к поверхности, пузыри медленно увеличиваются, а мы тем временем уже давно насквозь промокли и стоим на причале, сжимая в руках бумажные стаканчики с кофе. Даже чайки сегодня сидят дома.
Аквалангисты спокойны: они задержались на глубине нескольких метров, перед тем как вынырнуть. Все утро напряжение нарастало, смешиваясь с желанием выпить теплого какао и надеть сухие носки. В прошлогодней траве лежат комья старого снега. Пловцы, напротив, сегодняшним погружением довольны и с гордостью протягивают нам свои записи.
Мы просматриваем результаты и понимаем: нам удалось полностью повторить эксперимент 1970-х гг., до мельчайших подробностей. Аквалангисты, заучивавшие и вспоминавшие слова под водой, в среднем запомнили 8,4 слова — под водой их память показала почти столь же хорошие результаты, как и на суше. Им не помешали такие факторы, как более высокое давление, смесь газов, маски, гидрокостюмы и звук дыхания, тысячи пузырей, уносящихся к поверхности, тусклый свет от фонариков, мечущийся по дну, плохая видимость, гидроперчатки, в которых трудно держать ручку, и специальные блокноты. По результатам знаменитого эксперимента 1970-х гг. эффект контекста прослеживается четко: водолазы вспоминали под водой гораздо больше слов, если и запоминали их тоже под водой. Их память показала почти столь же высокие результаты, как и во время эксперимента на суше. Вот что мы увидели: когда пловцы оказались под водой, они почувствовали себя в знакомой обстановке — это и помогло им выучить список слов, а воспоминания появились как бы сами по себе, как картины на экране.
